Сергей Зверев - Ледяной бронежилет

– Эх ты! Да за свое счастье, за себя, любимую, биться надо. В нашем деле кто смелее, тот и с мужичком. Понравился – отбей!

– Я так не могу… и не хочу. На чужом горе своего счастья не построишь.

– Знакомая формулировка. С ней, между прочим, в старые девы хорошо уходить. Герань на окне, котенок клубком играет, и ты вяжешь в протертом кресле в больших не по размеру тапках.

– Почему не по размеру?

– Так, – безнадежно махнула рукой подруга, – просто представился образ такой. Ох, займусь я когда-нибудь устройством твоего личного счастья.

– Вот этого я и боюсь, – грустно улыбнулась Ольга. – С твоим-то энтузиазмом. Не избежать жертв и разрушений.

– Не боись, подруга! Мы свое дело знаем!

Дверь закрылась, каблучки застучали, а потом звук шагов затих и стукнула входная дверь. Ольга опустила голову закрыла книгу, которую читала до этого, и погладила обложку. В ее взгляде была не столько грусть, сколько растерянность. Может, и права Оксанка. Может, она и занимается этим краеведением только из-за своего одиночества. Но ее ценят в поселке, администрация грамоты дарит, а недавно приезжали из Дудинки, предлагали краеведческую статью напечатать в местной газете. И совсем ни при чем тут одиночество. Она просто увлеченный человек.

Ольга встала и подошла к зеркалу. На нее смотрело лицо грустной молодой женщины. Миловидное, с полненькими губами и большими глазами. А в глазах что? Что угодно, но только не увлеченность.

Поселок Ново-Михайловский располагался на берегу Енисейского залива южнее Диксона. Население чуть больше тысячи семисот человек. В основном это шахтеры и рыбаки. На окраине своим мирком жили оленеводы-нганасаны. И полгода ночь. Таймыр, как шутят, например, в Москве, лето от зимы отличается тем, что летом фуфайки носят расстегнутыми, а зимой застегнутыми. Фуфаек, конечно, почти не осталось, имеются вполне современные ткани и утеплители, потому что места тут суровые, но принцип правильный. Для таймырцев плюсовая температура уже радость. Да еще когда солнце ненадолго поднимается над унылым горизонтом. И живут тут люди, которые или «ушиблены» своей работой, или которым некуда уезжать.

В полярный день вечер – понятие условное. Когда солнце месяцами не уходит за горизонт, многие гости Заполярья не могу спать. А вот опытные люди давно на своих окнах имеют комплект плотных занавесок. Оля шла домой из библиотеки, помахивая сумочкой, и думала о том, что заседание краеведческого кружка сегодня фактически сорвалось. Она толком не успела подготовиться, понадеявшись на Интернет. Но что-то случилось, и Интернета не было всю вторую половину дня. Даже сейчас, перед уходом домой, она не смогла войти в поисковик.

Вот, думала женщина, организатор из меня никудышный. И краевед посредственный. Надо было идти учиться на исторический факультет, а не на библиотечное дело. И с замужеством толком не получилось, хотя и поехала за своим супругом в эту дыру, и с работой все как-то нелепо…

– Оля! – Незнакомый зычный мужской голос вывел женщину из состояния глубокой задумчивости.

Обернувшись, она увидела крепкого молодого мужчину в джинсах и короткой кожаной куртке. Что-то было в его облике знакомое, что-то скрывалось за этими коротко остриженными волосами, явно выгоревшими на солнце, за скуластым лицом, крепкой шеей, видневшейся из ворота рубашки. Эта статная фигура и уверенный взгляд голубых глаз. Боже… Алексей…

– Лешка. – Ольга расплылась в широкой улыбке, сама не понимая, почему она так обрадовалась своему бывшему соседу по дому.

– Привет. – Лешка улыбнулся, показывая крепкие белые зубы, и подошел вплотную. – А я смотрю, идет-бредет. Думал, что уснула, вот и решил окликнуть.

Ольга сразу подобралась, и улыбка сползла с ее лица. Ах, значит, просто походка не понравилась. Смешно ему стало, видите ли. Вот и решил окликнуть. Ольге стало вдруг так горько и обидно. Обидно даже скорее на себя саму. Она чего хотела от этого парня, которого видела в последний раз шесть лет назад, когда он уходил служить куда-то в армию по контракту. А она сама тогда была замужем. Хотя Лешка прекрасно знал, что замужество ее разваливалось на части. Муж пил, не работал.

– Ты чего? – Лешкин голос стал мягким и каким-то теплым. – Оль, случилось чего-нибудь?

– Нет, с чего ты взял, – попыталась улыбнуться женщина, но улыбка у нее получилась не очень правдоподобной.

– Пойдем, я тебя провожу, – тихо и очень обыкновенно предложил Лешка.

И интонация его голоса была очень простой, как из далекого детства. И сам он сразу стал как-то ближе. Как будто и не было этих долгих лет, а была ее молодость, новые впечатления, которые еще не портил начавший пить муж. Даже студенческие годы почему-то вспомнились. А Лешка шел рядом большой, сильный, уверенный, и многие с интересом посматривали на парочку. Он что-то говорил, но в голове у Ольги немного шумело от волнения, поэтому слов она пока не разбирала.