Валерий Ковалев: Диверсанты

Бывший гальванер любил вспоминать свою службу на броненосце и рассказывал, как в дальних плаваниях приходилось заходить в английский Портленд и французский Брест, а в Первую Мировую сражаться с немцами.

– Воинственный народ германец, – говорил он, снимая пену деревянной ложкой. – Однако супротив нашего не потянет. Хлипковатый.

Теперь же надолго приходилось расставаться. Отчего на душе у старшины было тоскливо.

Но, как говорится, служба есть служба.

Поглубже надвинув мичманку на лоб (солнце било в глаза), Юрка, паруся клешами, направился быстрым шагом в сторону Обводного канала.

Минут через пятнадцать, свернув у ротонды на знакомую тропинку, он вышел к домику под соснами и, отворив калитку, вошел в пахнущий травою двор.

На ступеньке крыльца сидел хозяин в тельняшке и, привычно действуя кочедыком*, вязал ячеистую сеть для рыбы. Рядом, на траве, положив голову на лапы, за всем этим наблюдал лохматый пес по кличке Абрек. Большой любитель рыбалки и гроза местных котов.

– День добрый, Степан Аристархович, – пройдя по гравийной дорожке, остановился перед ними Легостаев.

– ЗдорОво живешь, – весело прищурился старик. Абрек же дружески вильнул хвостом и басовито гавкнул.

– Ты никак к Машутке? – продолжил старый моряк. – Ее сейчас нету.

– А где она?

– Утренним паромом уехала в Питер. Будет только к вечеру.

– Да, незадача, – огорчился Юрка, присев рядом с хозяином на ступеньку.

– А в чем дело? – отложил в сторону Аристархович кочедык. – Давай, старшина, докладывай.

– Меня, дед, переводят в другую часть, – наклонился к нему Легостаев. – За пределами Кронштадта. Завтра утром убываю.

– Вона оно что,– вздохнул старик.– Понятно.

– Я оттуда Маше сразу напишу. Так и передайте.

– Будь уверен, передам, – заверил Аристархович.

После этого он проводил гостя до калитки, где оба распрощались.

– Так смотри, непременно дай весточку! – крикнул вслед старый моряк.

– Обязательно! – помахал на прощание рукой Юрка.

Ночью, в кубрике, он спал беспокойно. Снилась грустная Маша, подводные диверсанты, похожие на морских крабов и почему-то Абрек, сидящий на торпеде.

Ровно в восемь следующего утра, вся группа с сидорами* на плечах, у некоторых были фибровые чемоданы, а у одного в руке даже гитара, была в фойе штаба.

Там, у стойки дежурного, их встретил коренастый старший лейтенант, представившийся заместителем командира отряда Гусевым и вывел во внутренний, мощеный булыжником двор, где стояла полуторка.

Построив у нее, произвел перекличку. Все двадцать были на лицо. Серьезные и молчаливые.

Затем, аккуратно свернув список, офицер сунул его в нагрудный карман кителя и приказал, – в машину!

Парни влезли в кузов, оборудованный поперечными лавками, где, опустив вещи на пол, расселись по четыре. Хлопнув дверью, офицер занял место рядом с водителем и тот запустил двигатель. Потом железные, у КПП ворота, с лязгом откатилась в сторону, и грузовик, оставив за собой сизый выхлоп бензина, выехал наружу.

От штаба он покатил по брусчатке в сторону Купеческой гавани и спустя короткое время стал у замшелой бетонной стенки. Рядом с ней, на легкой ряби, покачивался морской охотник*.

Выйдя из кабины, старший лейтенант бросил, – всем с машины! (парни, прихватив свою хурду*, ловко попрыгали через борта вниз), а потом указал рукой на корабль «грузиться». По сходне дробно застучали матросские ботинки.

Как только офицер последним, ступил на палубу, сходню убрали и, отдав швартовы, охотник, урча моторами, отошел от стенки.

Выполнив циркуляцию, он прибавил ход, взяв курс на Финский залив. Подернутый легкой дымкой утреннего тумана.

– Группе вниз! – отдал очередной приказ старший лейтенант и, проследив как в настройке исчез последний из краснофлотцев, поднялся по трапу на открытый ходовой мостик.

– Ну как, всех своих забрал? – обернулся от рулевого командир в выцветшей штормовке.

– Всех, – ответил Гусев, глядя на пенные усы, катившиеся по бортам и исчезавшие за кормою.

Спустившись вниз, группа разместилась в тесном матросском кубрике, где парни стали гадать, куда охотник держит курс. Мнения разделились.

Одни считали, что в какую-нибудь базу на побережье, вроде Лиепаи или Таллина, а другие, что в Ленинград, как того хотелось.

– Да ладно, вам, – поставил точку в споре угрюмого вида, усатый боцман, все это время сидевший молча. – Скорее всего, нас запихают к черту на кулички.

– Типун тебе на язык, – сказал парень с гитарой.