Валерий Ковалев: Диверсанты

Для начала они сходили в кино, где посмотрели новую картину «Суворов», затем перекусили в пельменной, выпив там по кружке «жигулевского». Затем Сашка с Ваней отправились в базовый матросский клуб на танцы, а Юрка, испытывая лирическое настроение, решил прогуляться вдоль Обводного канала.

Ему нравились подобные места, тихие и безлюдные. Здесь можно было побыть с собой наедине – старшина не любил шум и колготню, как многие, кто служил в подплаве.

На «судах потаенных» ведь как? Все делается тихо и бесшумно. Согласно их предназначению.

Неспешно пройдя одной из улиц, по которой изредка проезжали автомобили, Легостаев вышел к Итальянскому пруду, с плававшими по нему утками, откуда начинался в гранитных берегах канал, и вскоре шагал по его пустынной набережной.

Там он и набрел на двух гражданских парней, пристававших к девушке у белой с округлым куполом, ротонды*.

Она молча отбивалась ридикюлем, наглецы же, довольно гогоча, толкали жертву друг на друга.

– А ну кончайте! – налился злостью старшина, оказавшись рядом.

– Или что? – обернулся один, с золотой фиксой, а второй, в кепке-восьми клинке прошипел, – топай отсюда пад…

Закончить не успел. Юрка врезал ему кулаком в челюсть (хулиган опрокинулся на спину), а второго сгреб за грудки и, протащив метр, замахом швырнул в канал.

– Шух! – высоко взлетели в воздух брызги.

Когда обернулся, фиксатый мелькал вдали пятками, а девушка, прижав ладошки ко рту, беззвучно хохотала.

– Ты чего? – не понял старшина.

– Здорово, ты их, – ответила она, вслед за чем протянула вперед узкую ладошку. – Маша.

– Юра, – растянул губы в улыбке Легостаев.

Девушка ему очень понравилась. Невысокого роста, со стройной фигуркой и золотистыми волосами.

– А у тебя шов на плече лопнул, – сказала, чуть помолчав, Маша.

– Точно,– пощупал в том месте форменку парень.

– Пойдем, зашью, я живу здесь неподалеку,– кивнула девушка в сторону от ротонды.

– Пойдем, – тут же согласился Юрка.

Они спустились с набережной на тропинку между высоких кленов, миновали старинной постройки кирпичные склады и вышли к небольшому, финского типа домику за ними. Стоявшему в окружении нескольких раскидистых, с рыжими стволами, сосен.

– Проходи, – распахнула Маша калитку в невысоком, потемневшем от времени, штакетнике.

За ним был зеленевший травкой двор с мурованным подвалом в конце и аккуратным сараем.

Вскоре оба сидели в одной из уютных комнат (новая знакомая умело орудовала иголкой) и беседовали.

Как оказалось, Маша перешла в десятый класс, ее родители-геологи, находились в длительной экспедиции на Дальнем Востоке, дочь жила с дедушкой. Тот в прошлом служил гальванером* на броненосце «Цесеревич», а теперь был смотрителем на одном из маяков Кроншлота.

Затем они пили чай с медом и антоновскими яблоками на кухне, а когда Маша (фамилия ее была Ремезова) проводила Юрку до калитки, он предложил ей встретиться в следующем увольнении.

– Хорошо, – улыбнулась девушка. – На том же месте.

Встреча состоялась, вскоре перешла в дружбу, а затем Юрка понял, что полюбил Машу. Это случилось с ним впервые. Девушка привлекала его своей добротой и веселым нравом (в детстве Легостаев повидал много грустного), а еще удивляла эрудицией. Грамотных людей Юрка с детства уважал.

Маша отлично знала историю с географией, в которых ее новый знакомый был не особо силен, и много чего другого.

Еще она не раз читала по памяти стихи Блока и Есенина. Особенно старшине запали в душу последние. Про старушку, которая ждала своего сына на дороге. А тот все не шел. Было некогда.

Под впечатлением, Юрка рассказал Маше о своей прошлой жизни. О которой мало с кем делился. Как скитался со шпаной по вокзалам, ездил в Крым и тырил по карманам, а потом воспитывался в колонии. После которой, до призыва, работал автослесарем в Купянске, а затем шофером самосвала.

– Ты совсем-совсем не помнишь своих родителей? – растроганно спросила тогда девушка.

– Отца нет, – нахмурился Легостаев. – Его зарубили под Варшавой белополяки, когда я был совсем маленький, а маму помню. Она умерла от тифа в двадцать пятом.

Сошелся Юрка характером и с Машиным дедом, Степаном Аристарховичем. Тот против встреч с внучкой не возражал, как-то пригласил молодых к себе на маяк, полюбоваться заливом, а потом они втроем несколько раз ловили пахнущую свежими огурцами, корюшку на его ялике.

Затем на берегу варили из нее запашистую, на укропе уху в закопченном котелке, под негромкий шум прибоя.