Сергей Зверев - Президент заказан. Действуйте!

Хлопнула дверь ванной, и до слуха Клима донеслось легкое потрескивание крутящегося диска. Судя по тому, что диск прокрутился ровно тринадцать раз, можно было догадаться: Тамара наверняка звонила в Москву.

– Если тебя интересует служба «Секс по телефону» – не трать время! Да и дороговато будет, если в Москву, – сунув ноги в тапочки, Клим накинул махровый гостиничный халат и двинулся к двери.

– Мне продюсеру надо прозвониться! – обиженно молвила телеведущая. – Я женщина деловая.

– Цени чужое время и береги чужой сон. Сколько теперь в Москве – знаешь?

– Я по делу.

– Хочешь поинтересоваться, нравишься ты ему или нет?

– Он для меня не мужчина. Продюсер... как и режиссер, не может быть мужчиной по определению.

– Хорошая фраза... Советую использовать в какой-нибудь передаче об отечественном кинематографе. Не терзай телефон. Тут международная связь отсутствует. Я справился у портье.

– Попытка – не пытка! – треск наборного диска подтвердил, что Тамара намерена прозвониться в Москву во что бы то ни стало.

Уже открыв дверь в ванную комнату, Бондарев сообщил:

– Кстати, завтра бужу ровно в десять утра. На сборы, завтрак и все остальное – полтора часа. Оправдания вроде «я не выспалась» и «со вчерашнего ноги болят» приниматься не будут...

Клим и Тамара покинули номер незадолго до полудня. Завтрак в гостиничном кафе был скромен: овощи, сыр, кофе.

Хозяин гостиницы, бывший тут одновременно портье, барменом и официантом, раскалил в горячем песке жезвей. Когда коричневая пена полезла вверх, армянин подхватил чашки и щеголевато разлил лаковую струю по чашечкам.

– Слушай, Бондарев, а ты, часом, не мизантроп? – осведомилась посвежевшая Белкина, глядя, как спутник любовно пьет кофе.

– С чего ты взяла? Хорошо что не добавила «по отношению к женщинам». Я бы мог и обидеться на плохое слово.

Тамара обиженно смигнула крашеными веками.

– Нет, с ориентацией у тебя все нормально. Это я, как нормальная женщина, нутром чую. Но мне кажется, ты никого не любишь «по жизни».

– «Никого» – это вас... журналистов? – уточнил Клим.

– В том числе.

– А за что, собственно, вас любить? За то, что исполняете исключительно ту музыку, которую требуют от вас заказчики? Или за то, что с воодушевлением копаетесь в грязном белье людей, которых никогда в жизни не видели? Поменяй вам сегодня заказчиков – и завтра же вы с восторгом будете копаться в грязном белье прежних хозяев, чего никогда не позволите себе теперь... А может быть, за то, что более десяти лет лепите национальных героев из ворюг и уродов, которым место на бутырских нарах?

Белкина показательно оскорбилась:

– Ты об Аркадии Холезине? Я не исполняю его заказов!

– Не надо переходить на личности. Я, так сказать, вообще – о первой древнейшей профессии...

– Бывают и честные журналисты! – не сдавалась телеведущая.

– Ты меня с такими познакомь, – подчеркнуто нейтральным тоном попросил Клим, оставил на столе деньги и пошел к стойке. Расспросив старика-армянина о том, как быстрей добраться до Сухуми, он демонстративно, чтобы видела спутница, положил на стойку пятисотрублевую купюру.

– Примите в знак благодарности.

– Вай мэ! Это вам у нас так понравилось, да? – обрадовался хозяин гостиницы.

– Нам у вас многое что понравилось, – Клим заговорщицки подмигнул. – А особенно – отличная международная связь!..

– Слушай, джинн, – Тамара Белкина смотрела, как такси, на котором она с Бондаревым добралась до Сухуми, заворачивает в узкую улочку, – наконец-то у меня немного прояснилось в голове.

– Рад слышать. Это на тебя так воздух свободы действует. Смена обстановки некоторым идет на пользу.

Телеведущая села на лавочку, сбросила с ног туфли – пошевелила стертыми пальцами.

– Значит, ты всерьез взялся выполнять мои желания?

– Только те, которые совпадают с моими, – прищурился Клим.

– Вот я и думаю... – Тамара запрокинула голову, – стоит ли тебе доверять? Ты то квартирант, то джинн, то следователь, то похититель людей. И мне хотелось бы знать, кем ты станешь через полчаса?

Старая пальма шелестела разлапистыми листьями, с моря долетал удивительно свежий для города ветер.

– А я и не претендую на доверие, – Бондарев даже не присел, всем своим видом показывая, что Сухуми далеко не последняя остановка в их пути. – Можешь думать обо мне, что угодно. Правды – не жди.

– Придется подсуммировать то, что имеем, – Белкина принялась загибать пальцы. – Президент убит – раз, об этом почему-то молчат – два, я сбежала черт знает с кем, и теперь нас ищут – три. Пока мне не станет ясно, во что ты меня втянул, я не тронусь с места.