Юлия Латынина - Джаханнам, или До встречи в Аду

– Нам придется рискнуть.

– Даже если мы рискнем и выиграем, мы не успеем ввести заложникам антидот. У двух групп из десяти человек будет десять минут, чтобы обработать пятьсот людей, валяющихся без сознания.

– Это по сорок секунд на человека!

– Да, одной рукой колешь, остальными тремя стреляешь.

– Майор, вы отказываетесь возглавить «красную» группу? – спросил Плотников.

– Нет. Мы пойдем туда. Но я и все офицеры группы категорически против штурма.

– Капитан Ищеев, вы тоже против штурма?

Молодой выдвиженец Терентьева заколебался. Ищеев был опытный боец, выходец из ВДВ. Он бредил управлением «С» и три раза пытался туда попасть. При Терентьеве его наконец взяли. Ищеев понимал, что штурм кончится большой кровью. Но чувствовал он и невысказанное настроение, повисшее в воздухе, настроение, переданное с самого верха: стреляйте всех, господь разберет, где заложники, а где террористы. Он знал, что после управления «С» по заводу будет работать армия. А то, что останется после армии, можно будет соскребать со стен лопатами. Чем меньше останется работы для армии, тем меньше придется соскребать со стен.

– У нас нет другого выхода, – сказал Ищеев.

– Майор Ищеев, примите командование «красной» группой. Майор Яковенко, вы отстранены от участия в операции. Если вы самостоятельно напишете рапорт об отставке, я не подниму вопроса о причинах, по которым вы дезертировали с боевого поста и позволили тем самым террористам захватить завод.

Лицо Яковенко стало белее цедры лимона.

– Совещание закончено. Все свободны, – распорядился руководитель операции.

Спустя несколько минут после конца заседания Савелий Рыдник вернулся в кабинет Плотникова.

– Ты не можешь дать приказ о штурме! – заявил Рыдник.

– Почему?

– Вот почему! – Рыдник швырнул на стол пленку.

Плотников развел руками.

– Я, Савка, просмотрел эту пленку внимательно. Это всего лишь монтаж. Фальшивка, изготовленная чеченскими выродками. Я, конечно, принимал участие в переговорах о выкупе заложников. Мне за это дали орден «За личное мужество». Признаюсь, я пил и ел за одним столом с Хасаевым. Да я, чтобы освободить наших ребят, с чертом бы выпил! Но я никогда, никогда не обсуждал с ним, как распилить деньги за заложников. Это просто наглая попытка террориста скомпрометировать наши органы.

Лицо Рыдника окаменело.

– Ты не считал это фальшивкой, – сказал Савелий, – пока не оказалось, что Хасаев пришлет на счет твоей помойки двести миллионов долларов?

– Это не играет никакой роли, на чей счет поступят деньги, – заявил Плотников, – важно, что операция по их переводу отвлечет внимание Хасаева от штурма.

Придя в себя, Саша Яковенко обнаружил, что сидит на матах в гулком спортзале, со стаканом водки в одной руке и огурцом в другой. Вокруг стояли офицеры его группы и Травкин со своими бойцами. Кто-то отчаянно матерился; кто-то предлагал отказаться от участия в штурме, если Терентьев не заберет своих слов обратно. Чуть поодаль стоял бледный Ищеев и доказывал, что группа не должна, не может отказываться от операции, потому что это приведет только к большим потерям среди заложников.

– Да нас трусами назовут, – кипятился Ищеев.

– А? – сказал Яковенко.

Чья-то рука, вроде бы его собственная, опрокинула ему в рот полстакана водки.

– Живой! – обрадовался Травкин. – Ишь! Живой! Ты меня слышишь?

– Слышу, – сказал Яковенко, – отлично слышу. Я совсем немного контуженный. Видишь, даже кровь из ушей не идет.

Перед глазами Яковенко нарисовался Леша Ищеев.

– Саша, – сказал новоиспеченный майор, – ты пойми. Ну нет у нас другого выхода. И в этой ситуации все, что мы можем, – это сплотиться. Быть как один кулак. А если демагогию разводить…

Яковенко врезал Ищееву – вполсилы. Чтобы не калечить нового руководителя группы за несколько часов до операции. Встал и быстро вышел из спортзала.

В пустом коридоре, заплеванном грязью и окурками, его нагнал Травкин.

– Сашка, погоди! Ты чего? Слышь, моих в оцепление ставят. Оцепление. Из боевых пловцов. Понаехали из Москвы тут ордена делить, на хрена им конкуренты-аборигены.

Майор глядел перед собой. Генерал Терентьев мог бы позволить ему участвовать в операции. Более того, последние пять месяцев Терентьев ровно это и делал: он неизменно посылал майора Яковенко на те задания, с которых обыкновенно не возвращаются. Но Яковенко возвращался, и хуже того – приходилось представлять его к наградам. И теперь вместо того, чтобы поступить, как мудрый царь Давид, который отправил на передовую мужа приглянувшейся ему бабенки, Терентьев просто сорвал с него погоны, обвинив в неисполнении приказа. Приказа охранять забашлявшего кого нужно коммерсанта.