Юлия Латынина - Джаханнам, или До встречи в Аду

И только тут генерал Козлов проявил присутствие духа, столь необходимое командующему. «Кто нарушает радиомолчание? – рявкнул он в эфир. – Эй, Ващенко, кому говорю! Молчать! Выполнять приказ!» – «Жареному карасю кошка не страшна!» – донеслось сквозь треск, и через тридцать секунд еще один заряд «Шмеля» разорвался в десяти метрах от того места, где заняли оборону Ващенко и его солдаты.

Комбат Синицын оказался в числе шестидесяти человек, вырвавшихся из котла. Из его батальона уцелели тридцать семь бойцов. Генерал сел в вертолет и улетел в Москву. Корова улетела вместе с ним.

В ущелье мешками собирали солдатские жетоны, с чеченцами опять заключили перемирие, а в селе танцевали зикр и пели песню про храброго джигита Халида Хасаева, который, собственно, и командовал операцией с чеченской стороны.

Хотя лично комбат считал, что дело было не в Хасаеве, а в генерале Козлове. Если бы наступление вместо генерала планировала его корова, она и то справилась бы лучше.

Данила и Рыдник спали в одном вагончике. Данила не стал раздеваться. Ему почему-то казалось, что, если он будет спать одетым, вши доберутся до него не так скоро.

Перед тем, как лечь спать, Рыдник вытащил из «разгрузки» РГД-5, положил ее в ведро и ведро присобачил на притолоку. Развальцевал усики и привязал чеку веревкой к дверной ручке. Данила наблюдал за ним, закинув руки за голову.

– Это что? – спросил Данила.

– Будильник.

– В каком смысле?

– В таком. Если кто войдет, получит контузию. Как от «Зари». А мы успеем с койки скатиться.

Забрался под одеяло и добавил:

– Да ты не бойся. Она ведро не пробьет.

Данила заранее почесал уши.

– Зачем?

– Чудак человек. Привез в Чечню рюкзак с деньгами и спрашивает, зачем ему ведро с гранатой.

На переговоры с Халидом ушло два дня. Сначала к блокпосту приходили гонцы, а потом Хасаев начал связываться с ними по рации. После каждого разговора Данила звонил по спутниковому телефону в Москву человеку по имени Борис, и Борис звонил другому человеку, по имени Шахбан, тоже в Москве, а уже потом Шахбан и Халид как-то связывались между собой.

Шахбан был уважаемым членом чеченской общины в Москве и со своей стороны выступал гарантом сделки.

Один из первых гонцов принес фотографию Даши, снятую «Полароидом». Даша, в белом платьице и с заплетенными косичками, сидела на руках у бородатого похудевшего Халида и даже улыбалась.

К вечеру второго дня все было договорено. Обмен назначили на завтра на девять утра.

Данила зашел в штабную палатку; там комбат играл в нарды с командиром разведроты по прозвищу Корж. Вдали били короткие одиночные выстрелы: это один из охранников Данилы, прошедший Афган и спецназ, демонстрировал обалдевшим первогодкам навыки обращения с оружием.

– Не переживай, – сказал Синицын Даниле, – выкупим мы твою дочку. Место правильное, мы там неделю назад уже одного меняли.

– Кого? – спросил Данила.

– Прапора нашего. Он Халиду солярку продавал. Пять тонн.

– Продал?

– Продал. Вот только зря о деньгах спросил. Как он о деньгах спросил, так его вместо денег в яму и посадили.

– И что вы за него отдали? – спросил Данила.

– Еще пять тонн солярки.

– А где он сейчас?

– Лечится. Задницу ему чечены порвали.

Грохнуло так, что у Данилы заложило перепонки. Синицын с разведчиком, матерясь, выкатились из палатки. Данила выбежал за ними. Сухо треснула автоматная очередь, потом другая, мимо Данилы пробежал взъерошенный контрактник.

Данила повернул голову и с ужасом увидел, что сарайки рядом с блокпостом больше нет. Сарай не снесло взрывом, он не сгорел – он просто аннигилировался.

К блокпосту со всех сторон бежали солдаты. Комбат вместе с охранником Данилы стояли на броне танка и, отчаянно матерясь, вытаскивали из люка ошарашенного солдата.

Данила вдруг сообразил, что ствол врытого в землю Т-62 указывает точно на то место, где был сарай с курами.

Как выяснилось впоследствии, танку задуло песок через ствол, и старшина послал одного из бойцов почистить технику. Тот снял башню со стопора, развернул. Потом зачем-то покрутил колесо вертикальной наводки, поводил башней туда-сюда да и сунул палец в электроспуск.

Струя газов, вылетающая из дула модернизированной КБА-101 калибра 120 мм, распространяется со скоростью 1200 метров в секунду и рассеивается в атмосфере в десяти-двенадцати метрах от танка. Сараюшка с курами, утками и рабом стояла точно в створе выстрела в трех метрах от среза ствола.