Юлия Латынина - Джаханнам, или До встречи в Аду

– Артем меня кинул, – сказал Данила.

– В каком смысле?

– Он решил забрать завод себе. По бумагам он же всем владеет? Ну, вот он и сказал, что я на заводе никто и пяти миллионов он мне не даст.

– Круто.

– А потом, чтобы жизнь медом не казалась, он накатал заявление твоему начальству, что я инсценировал похищение собственной дочери с целью выманить у него пять миллионов.

– Ты говорил с похитителями?

– Да. А похитителям он объяснил, что это все фуфло и сговор. Что это я не хочу платить пять миллионов за дочь, а он просто следует моим указаниям.

– И зачем ты приехал?

Данила молча сбросил с плеч потертый рюкзак, раздернул горловину и вывалил на стол содержимое. Рыдник присвистнул.

– Сколько здесь?

– Два с половиной, – ответил Данила.

– Откуда?

– Друзья одолжили. Ты можешь связаться с Халидом?

Спустя два часа военный «уазик» остановился перед каменным домом в центре села. Над домом развевался зеленый флаг. В прихожей на стене висел персидский ковер, а под ним стояла стойка для автоматов. Рыдник и Данила вошли в дом. Майор Осокин, прилетевший вместе с Данилой, остался за рулем.

Хозяин дома долго приветствовал дорогих гостей, но Рыдник перебил его:

– Скажи Халиду, что у меня есть выкуп за девочку. Мы встретимся послезавтра. Я привезу деньги, он – девочку. Я привезу два с половиной миллиона. В это время в Москве другие люди встретятся с Шахбаном. Как только мы убедимся, что девочка на месте, мы свяжемся с ним по спутниковому телефону и он передаст остальные деньги. Завтра в семь я буду ждать у блокпоста человека с ответом.

Комбат Синицын обустроился по-хозяйственному, на славу.

Слева от блокпоста стоял закопанный в землю танк, и под его прикрытием располагалась сарайка с живностью: курами, утками и коровой. За живностью ухаживал бывший раб. Чеченцы захватили его в рабство еще лет пятнадцать назад, и теперь он ничего не умел, кроме как пасти овец и гусей. Он даже разучился говорить по-русски, а по-чеченски так и не научился. Из села к Синицыну приходили и предлагали продать раба обратно, но Синицын не согласился, и теперь бывший раб работал на батальон.

Дорога, на которой располагался блокпост, шла по самому краю ущелья. За блокпостом располагался лагерь российских войск, чуть дальше начиналось богатое чеченское село, а еще дальше, по ущелью, разведка доносила о скоплении людей и техники.

В полку все знали, что дорога впереди нашпигована минами, как булочка изюмом, и наступать по ней нельзя. Вот уже месяц ходили слухи о том, что засевших впереди боевиков уничтожат авиацией или артиллерией.

Однако артиллерии так и не появилось, а зато появился генерал армии Козлов. Больше всего Козлов поразил Синицына тем, что приехал в расположение войск со своей коровой. У Козлова было что-то не в порядке с животом, и врачи прописали ему свежее молоко, вот генерал и возил с собой корову.

Местные коровы, мелкие и прыгучие, как козы, его почему-то не устраивали.

Генерал приказал наступать.

В двадцати километрах отсюда в горах высадили десант, который занял переброшенный через узкую горную речку мост, и бронетехника двинулась на воссоединение с десантом. Дорога шла по низу ущелья и простреливалась со всех высот, но генерал построил в колонну восемьсот человек и рассудил, что кто-нибудь да пройдет.

Не прошел никто.

Чеченцы пропустили технику в ущелье, взрывом радиоуправляемого фугаса подорвали головную машину, всадили противотанковую гранату в замыкающую и принялись методично разносить колонну на части с прилегающих высот. Мост под десантниками взорвали, а остатки группы попали под кинжальный огонь и погибли до последнего человека.

Чеченцы стреляли по топливным бакам из ПТУРов, термобарический взрыв выпущенного из «Шмеля» заряда уничтожил все живое в радиусе двадцати метров, а то, что пощадили «Шмель» и управляемые ракеты, разнес сдетонировавший боекомплект. Колонна горела в ночи, что твой нефтезавод, вертолетчики ссылались на туман и ветер и отказывались вылетать, и один из командиров обреченного подразделения внезапно принялся выкрикивать по рации свое имя, фамилию и адрес. «Капитан Ващенко, – кричал он, – Алексей Иванович Ващенко, город Ростов, улица Привольная, дом семнадцать «а», сообщите моей матери! Сообщите матери, как мы погибли!» Примеру капитана Ващенко последовали остальные офицеры, и через минуту в эфире стоял густой мат, забивавший позывные подразделений и команды штаба.