Юлия Латынина - Джаханнам, или До встречи в Аду

Данила подошел к покойнику, чтобы забрать у него автомат, и замер, глядя на то, что находилось внутри грузовичка.

Деревянный зеленый ящик со вспоротым боком был набит аккуратными четырехсотграммовыми брусками в желто-серой обертке. Несколько таких брусков было вынуто и связано липкой лентой, и к ним был примотан радиовзрыватель, сделанный на базе радиостанции Kenwood: вместо динамиков провода были присоединены к электродетонатору, вставленному в специально проделанное фабричное отверстие в одном из брусков. Вся конструкция – шашки, детонатор и исполнительный прибор – была еще раз щедро обвязана зеленой изолентой, словно рождественский подарок под елкой.

Подрывник, видимо, готовился закрепить взрывчатку на сепараторе, когда ему свернули шею.

Данила подобрал автомат покойника и вошел в дверь.

Посереди комнаты лежал еще один труп, и из горла его торчала рукоять ножа. Двое операторов установки забились в угол и смотрели на Барова, как на привидение. Дани нигде не было видно. На столе была расстелена газетка, и на ней Баров заметил обрезки проводов и зеленой изоленты.

– Сколько их? – спросил Баров.

Один из дежурных поднял два пальца и показал сначала на мертвеца, а потом на дверь. Баров подошел к пульту и несколько секунд изучал его схему, а потом щелкнул тумблером, устанавливая максимальное давление в сепараторе.

– Что вы делаете? – испуганно спросил Карневич.

Баров щелкнул еще несколькими переключателями.

– Мой завод, – сказал Баров, – что хочу, то и делаю.

Положил автомат на стол и, пододвинув белый крупный телефон, начал накручивать номер. Сотовый Рыдника не отзывался. Сотовый губернатора был занят.

Данила набрал третий телефон.

– Майор? – сказал Данила. – Это Баров. Слушай меня внимательно и не бросай трубку. Тут тебе подвалила работа по профилю. Кесаревский НПЗ захвачен террористами. Их не меньше семидесяти. Они готовили операцию несколько месяцев. Ты меня слышишь?

– Да, – сказал Яковенко.

– Пункт первый, – сказал Баров, – немедленно прекратить подачу нефти на завод. Пункт второй – надо взорвать хранилища сырой нефти. Это сделает любой тандемный или кумулятивный заряд. Бьешь в верх резервуара, где скопились бензиновые пары, и результат гарантирован.

– Это значит взорвать весь завод?

– Нет. Кесаревский нефтеперерабатывающий построен по старой советской схеме. Он построен так, чтобы уцелеть даже при близком ядерном взрыве. Он занимает впятеро большую площадь, чем аналогичный завод на Западе, и за счет этого он не горит, как завод на Западе. Взрыв нефтехранилищ – это просто пожар в нефтехранилищах.

– Даже если его никто не тушит?

– Придется рискнуть, – сказал Баров. – Да. Самое главное. Кто бы ни был во главе этих террористов, это профессиональный нефтехимик. Он знает, что такое нефтепереработка. Какие бы требования он ни выдвинул, он не собирается взрывать завод. Он собирается отравить весь город. Он…

Одиночный выстрел раздался раньше, чем на пороге возник человек с зеленой повязкой на голове. Телефон на столе взорвался веером пластмассовых осколков. Из проема двери в глаза Барову глядел черный зрачок ствола.

Баров стоял, растерянно сжимая трубку с болтающимся проводом. Автомат, который он положил на стол перед собой, вдруг оказался самой бесполезной вещью на свете.

Чеченец сделал несколько шагов вперед и ударил носком ботинка чуть ниже коленной чашечки. Баров сложился пополам, как карточный домик. В дверь вбежали еще двое, и Карневич упал раньше, чем они его ударили.

– Пошли.

Барова вытолкнули на улицу. Падающий снег все так же серебрился в конусе фар грузовичка, и в пяти метрах неслышно работал еще один автомобиль. Как ни странно, это был черный бронированный «Мерседес» Барова. Под переплетением серебряных труб стоял Дани, и перед ним на коленях – худощавый седоволосый чеченец с глазами цвета вакуума и высокими татарскими скулами. «Узи» в правой руке Дани упирался чеченцу в висок. В левой руке израильтянин держал черную коробочку взрывателя с длинным серебристым усом антенны. Видимо, он прихватил ее у одного из покойников.

Баров почувствовал, что кровь в его жилах сворачивается, как несвежее молоко на огне. Чужая жесткая рука толкнула его так, что он упал на колени, и тут же сзади ему наступили на щиколотку, фиксируя позу. Губы Дани шевельнулись:

– Им ата ло мешахрер ото, ани орэг тамефакед шельха.

– Он говорит, что, если ты меня не отпустишь, он убьет твоего командира, – перевел Баров чеченцу, стоявшему у него за спиной.