Юлия Латынина - Джаханнам, или До встречи в Аду

Факельная установка, установки каталитического крекинга, установки риформинга и маслоблок были заняты мелкими группами боевиков, и результат был даже лучше того, на что надеялся Халид. Прошло уже десять минут после захвата заводоуправления, и единственными, кто за это время покинул периметр, были две облезлые серые псины, проделавшие лаз под бетонной стеной.

Халид сомневался, что он бы обошелся без жертв, если бы люди из управления «С» не покинули завод. Халида тревожило другое – ни на одном из мониторов не было видно машины Барова. Ни один из пикетов ее пока не засек.

Время уходило. Вот-вот могла начаться тревога, а Халиду вовсе не улыбалось иметь на территории нефтеперерабатывающего завода вооруженных израильских охранников Барова. Перестрелка посреди нефтехранилищ не входила в его планы; к тому же Халиду очень не нравилось, что у Барова не работает телефон. Хорошо, если претендент на завод отключил телефон согласно требованиям техники безопасности, несколько параноидально относившихся к слабым искрам в насыщенном парами бензина воздухе. А если он что-то заметил?

В девять часов одиннадцать минут на вершину установки каталитического крекинга поднялся Апти Чабаев со снайперской СВД, снабженной ночным бесподсветочным прицелом и способной к прицельной стрельбе на расстоянии до 600 метров.

Первого русского солдата Апти застрелил, когда ему было четырнадцать лет. Сейчас ему было на пять лет больше, и каждый год стоил жизни сорока русским собакам.

Апти выжил так долго потому, что знал: главное в искусстве снайпера – это маскировка. Необнаруженный снайпер – это человек, который может в одиночку удержать горный проход. Обнаруженный снайпер – это мишень для шквального огня, выжигающего все живое.

В эту морозную ноябрьскую ночь Апти впервые не собирался маскироваться. Всем русским войскам, которые обложат завод по периметру, очень скоро станет известно, откуда ведется снайперский огонь.

Пусть они попробуют подавить шквальным огнем снайпера, находящегося на вершине установки, вмещающей железнодорожный состав с мазутом.

Апти был не один: вместе с ним на площадку поднялся наблюдатель, низкорослый двадцатилетний татарин по имени Равиль. Пока Апти обустраивался на новом месте, Равиль поднес к глазам новенький ПНВ и стал осматривать окрестности.

Спустя минуту он поднес к губам рацию. Несмотря на арабские позывные, говорил он по-русски:

– Фатах, Фатах, я Малик. Вижу черный «мерс» на установке А-147, установка не работает. Повторяю – установка не работает.

Халид, в директорском кабинете, подхватил с пола автомат и шагнул к дверям.

– Ты куда? – спросил Маирбек.

– Я хочу лично поздороваться со старым знакомым.

– И где же оборудование на сорок миллионов долларов?

Данила Баров стоял на третьем уровне установки изомеризации легких бензиновых фракций – три вздымающиеся вверх серебряные колонны, перетянутые этажами труб и поручней. Установка прекратила работу еще в девяносто третьем и сейчас больше всего напоминала руины Сталинграда.

– Какое оборудование?

Баров вместо ответа подал Карневичу белую пластиковую папку. Внутри были документы. Договор с российским филиалом японской фирмы «Мицубиси» о глубокой модернизации установки изомеризации легких бензиновых фракций за подписью Сергея Карневича. Платежка завода на счет российского филиала вышеупомянутой «Мицубиси». Платежка самого филиала, переведшего деньги почему-то в корейский банк. Справка ФСБ о том, что японская фирма «Мицубиси» не осведомлена о договоре, заключенном ее русским филиалом. Справка ФСБ о том, что подписи, печати и местонахождение указанного в документах русского филиала «Мицубиси» не имеют никакого отношения к подлинному филиалу фирмы. Справка о том, что все подписи Карневича – подлинные.

Карневич молча прислонился к холодному бетону и закрыл лицо руками. Баров шевельнулся рядом.

– Ты знал, что подписываешь?

– Если скажу, что не знал, вы все равно не поверите. Прокурор не поверил.

– Ты понимаешь, что твоя карьера кончена? Мне не нужно тебя сажать. Мне достаточно опубликовать эти документы, и тебя возьмут обратно в «Коноко». Мыть машины на фирменных заправках.

Карневич махнул рукой.

– Что от тебя хотел Руслан?

Генеральный директор молчал.

– Я жду, Сергей, – холодно поторопил Баров.

– С меня хватит откровенных исповедей, – сказал Карневич. – Я… исповедовался. Руслану. Два дня назад. На меня наехал прокурор с этой бумагой и сказал, что я должен ему часть завода. И я рассказал это Руслану. Сегодня Руслан пришел ко мне и сказал, что он решил мою проблему с прокурором и что я ему должен за решение.