Леонид Влодавец - Фартовые деньги

— Хорошо сидим! — произнес Казан, когда они остались одни. — Благодать, ей-Богу! Нет, есть в жизни счастье! Верно, Нинуля-кисуля?

— Верно… — вздохнула Нинка. — Только не у всех оно есть, счастье это.

— Тоже справедливо, — согласился Казан. — Но, как говорится, каждый человек кузнец своего счастья. Вот мы с тобой — тому пример. Я, между прочим, пока себя хреновенько чувствовал, много и долго над этим думал. Это ж надо же, как все повернулось! Мог бы я, допустим, замочить тебя в нашем местном «Гарлеме»? Не отводя далеко от офиса, так сказать. Да запросто! Там тебя сто лет не нашли бы. Но вот вопрос, что бы со мной сталось, если б тебя в машине не было? Залепил бы мне Тюня контрольный в лобешник, и я бы сейчас уже пятый день в могиле гнил. Улавливаешь?!

— Значит, его Тюня звали? — спросила Нинка. Ей вдруг стало как-то не по себе. Там, на дороге, был только страшный человек с автоматом, в которого она случайно выстрелила и случайно попала. А у него, оказывается, имя было или, точнее, кличка, да еще и нежное такое — Тюня. Наверно, Петюней или Митюней в детстве звали… И родители небось его любили.

— Что, переживаешь? — прищурился Шура, уловив Нинкину интонацию. — Жалко?

— Нет, — спохватилась она. — Буду я еще за всякое дерьмо переживать! Просто удивительно, что у него кликуха такая. Убийца все-таки, а звали, как маменькина сынка…

Всю эту неделю она только и думала, что о собственной судьбе. Боялась, конечно: вдруг менты разберутся во всем и навесят ей срок за это убийство? Но когда Шура ей объяснил, что уже через пару часов после разборки «БМВ» и трупы исчезли с шоссе, а грузовик, на котором Нинка его сюда привезла, оказался в соседней области, страх перед ментами пропал. Точнее, отошел на задний план. И без него было чего бояться. Суд, если там нормальные люди сидят, ее бы оправдал, по крайности, условно что-нибудь записал. А вот если Казану захочется себе жизнь упростить — тут никакой адвокат не поможет…

— Никто сам себе погонялы не придумывает, — философски заметил Шура. — Их жизнь раздает. Как и судьбы. Был Тюня — и нет Тюни. И хрен его найдут в этом столетии. А ты про него поскорее забывай. Не было такого — и все. Помни четко, что мы с тобой живы только потому, что он сдох. Уловила, кисуля?

И Казан ласково потрепал Нинку по шее, а ей на секунду страшно стало: вдруг сдавит горло лапищей?

— А ты меня боишься, верно? — усмехнулся Шура. — Зря, между прочим. Я слова на ветер не бросаю. Сказал: «Будешь жить, пока я жив», — значит, намертво. Теперь, чтоб я свой вердикт переменил, ты должна капитально скурвиться и притом, чтоб я еще в это поверил от и до. Вот тогда — извини. Но покамест все остается как было. Хотя мне, не скрою, насчет тебя много нехороших идеек подбрасывают. Есть такие люди, которым очень хорошо, когда другим плохо. А я — не такой. Если чуешь за собой что-то лишнее — скажи сейчас, облегчи душу. Подумаем вместе, если поправимо — поправим.

— Нет у меня ничего такого, — ответила Нинка. — Я тебе все про себя рассказала.

— Ну и слава Богу, дыши спокойнее и глубже. Могу сказать, что решил я, Нинуля, немного отдохнуть и поправить здоровье. В довольно дальнем зарубежье. На теплых морях в зеленых тропиках. Здесь, конечно, хорошо, но уж больно беспокойно. Народ, сама знаешь, какой. Если один раз маху дали, второй раз могут не промахнуться. Тем более, что здесь, на этой даче, есть кто-то, кто на меня слегка постукивает. Вычислить его непросто — хитрый, практически всех, кроме тебя, могу подозревать…

— А почему меня не подозреваешь? — осмелилась спросить Нинка. Упоминание о грядущей поездке Казана за кордон заставило ее затрепетать. Это могло быть началом конца…

— Тебя я не подозреваю потому, что этот стукач задолго до твоего прихода работать начал. И по его линии такая информация утекает, которой ты не имеешь. Ну, подробности пересказывать не буду. Как известно, кто много знает, тот рано старится. А ты баба еще молодая…

— Да уж, нашел молодуху… — закокетничала Нинка. — Полста скоро.

— Не полста, а сорок три. А как известно, в сорок пять баба ягодка опять. Короче, решил я с собой тебя взять. Мир поглядишь, себя покажешь…

— В лес со своими дровами? — экс-«лохотронщица» в такое счастье никак не могла поверить. Конечно, до сих пор Шура ни разу ей не врал, но все же… Кто она и кто он? Одно дело потрахать здесь, забесплатно, другое — тратиться на поездку за рубеж.

— Ну, во-первых, — напомнил Казан, — дрова еще не мои. И даже сегодня еще навряд ли будут моими. Костя говорит, что надо поберечься от перегрузок, не бередить. Да и слабоват я еще с тобой всерьез заниматься. Тебе ж ведь скучно будет, если просто сунул-вынул и заснул? Нет, я такого дела не хочу. Мне хочется тебе и себе праздник устроить, понимаешь? Может, на пару месяцев, а может — на всю оставшуюся жизнь. Потому что я до хрена уже прожил, но как-то все бегом, бегом. Все деньги, крутеж-вертеж, базар-вокзал, менты-братки, «украл, выпил — в тюрьму». Надо отдохнуть.