Виктор Снежко - Чувства замедленного действия

– Почему не помочь одинокой женщине? – согласился Василий.

– Прошу тебя – выручи, Вася. Поможешь моей беде, угощу хорошим коньячком, не пожалеешь. – Тон ее был ласковым и многообещающим.

– А что, в поселке мужчин не стало?

– Где они, мужчины? – пригорюнилась Хафиза. – Все хорошие – на этой проклятой войне, бабам хоть петлю на шею. Мой-то еще до войны погиб в автомобильной аварии, пятый год без мужика маюсь. Я ведь тоже живой человек. Там, в России, у вас это просто делается, а здесь мы живем по шариатским законам. Да и в поселке остались одни ущербные, ни на что не годятся. Ты извини, что я вот так, напрямую. Наболело…

Печально глядя на Косихина широко распахнутыми глазами, она приложила ладонь к груди.

«… и зачесалось между ног», – мысленно закончил Косихин, а вслух произнес:

– Ладно, Хафиза, разберусь я с твоим выключателем. Отвертка и изолента найдутся?

Она кивнула в ответ. Договорившись, что он подойдет к ней домой к десяти часам вечера, Косихин украдкой выскользнул из киоска.

Ему льстило, что Хафиза обратилась за помощью именно к нему, а не к зануде Костину или шустрому, как сперматозоид, Белякову. От него не убудет, если он одну ночь прокувыркается с Хафизой, коль она сама того хочет. Сумеет ее ублажить – до конца командировки халявное пиво обеспечено, а может, и еще что…

Косихин не знал, что постепенно становится героем спектакля, режиссером которого был Акрам – бывший майор КГБ Чечни, а ныне начальник разведки крупного, в три сотни стволов, отряда боевиков. Акрам и Хафиза появились на Станции, как только стало известно о предстоящей передислокации в Малиновскую полка внутренних войск.

Вечером в расположении второго взвода витал дух праздника. В печке весело потрескивали дрова, источая волны почти домашнего тепла и уюта. За столом на высадку бойцы резались в подкидного дурака, незлобно подтрунивали над проигравшими. Впереди – суточный отдых и можно было не спешить нырять в отсыревшие спальники.

Косихин не принимал участия в карточной баталии, считая это пустым времяпрепровождением. Уж лучше отоспаться, коль выпал случай, чем бессмысленно шлепать картами по неструганым доскам стола.

– Василий, чем ты занимаешься дома в свободное время? У тебя есть хобби или какой-нибудь имидж? – дурашливо спросил продувший партию балагур Беляков. Сидя перед приоткрытой печной дверцей, он курил и дожидался своей очереди за столом. Из его глаз прямо-таки сыпались бесовские искорки.

– Чего? – не понял Косихин, опускаясь с небес, куда его подняло воображение в ожидании приятного вечера, на землю.

– Есть у тебя увлечения? Рыбалка, например. А может, ты попугаев держишь? Всяк по-своему с ума сходит.

Зная занозистый характер Белякова, Косихин усмотрел в этом безобидном вопросе скрытую каверзу.

– Что ты мне в мозги иностранные слова ввинчиваешь. Не желаю я отвечать на подковыристые вопросы, понял? Но, удовлетворяя твое любопытство, скажу, что люблю рыбачить со сковороды, а за всякими пташками-кошками наблюдаю в зоопарке. Для души у меня есть дача, вот там я отдыхаю с пользой для семьи.

– С тобой все ясно, мичуринец, – удовлетворенно произнес Беляков и занял освободившееся место за столом.

Без четверти десять Косихин снял с гвоздя, вбитого над изголовьем, автомат, из чемодана достал безбатарейный электрический фонарь и сказал, обращаясь к Костину:

– Пойду в вагон, от наших горлопанов голова скоро расколется.

Его никто не остановил.

Дверь в квартиру Хафизы оказалась незапертой. Под потолком прихожей ярко горела лампочка, отбрасывая сноп света в гостиную, где в полумраке хозяйка накрывала на стол.

Хафиза была в черном, без пуговиц, халате, по которому небрежно рассыпались крупные белые розы. Тонкая, почти девичья талия, стянутая узеньким пояском, подчеркивала полные упругие груди молодой женщины. Под халатом ничего не угадывалось.

– Давно жду тебя, Василий, – защебетала она.

Косихин сбросил с ног легкие туфли, надетые специально для такого случая, снял с плеча автомат, поставил его у двери гостиной. Боковым зрением отметил хорошо сервированный стол. От вида закусок у него засосало под ложечкой: давно не едал приличной пищи. Особенно ласкала взгляд бутылка коньяка. Сразу видать – хозяйка гостя ждала.

Ремонт выключателя происходил при свете электрического фонарика, так как пробки пришлось вывернуть. На устранение «неисправности», подстроенной Акрамом, ушло несколько минут.