Любовь Рябикина - У каждого свой путь. Книга вторая

Степанова влезла на очередной уступ и остановилась, чтобы передохнуть. Для этого требовалось время – воздух в горах разрежен и уже через километр легкие, словно наливались свинцовой тяжестью. Возле каменной стенки лежало что-то бесформенное и присыпанное снегом. Она осторожно подкралась и вздрогнула, увидев скрюченные пальцы. Толкнула ногой и отскочила в сторону – мало ли что. Тело не пошевелилось, и она поняла, что перед ней труп. Уже спокойно (за годы войны привыкла!) приблизилась. Ножнами стряхнула снег и отшатнулась…

Это был наш солдат. Совершенно голый. И весьма вероятно один из тех, кого она шла освободить. Его долго пытали перед смертью, все тело оказалось изрезано – сняты были целые куски кожи. Имелись следы ожогов. Руки сломаны. Парню выкололи глаза и отрубили несколько пальцев. Убили ножом, вонзив его в сердце. Рот убитого был оскален в последнем вскрике. Такого Марина еще ни разу в жизни не встречала. Она видела шрамы от пыток, но не такое. В голове помутилось, и женщина схватилась рукой за камень. Немного постояла, приходя в себя. Затем вытащила из рюкзака плащ-палатку и аккуратно прикрыла солдата. Сразу начала карабкаться дальше.

Она спешила. Остальные парни были в опасности. Их могли замучить, как и этого несчастного. Она давно находилась на территории Пакистана. Сориентировалась по карте и компасу. Огляделась в бинокль и ничего не обнаружила, кроме сплошной снежной пелены. Горы мрачно громоздились вокруг, выглядывая из-под снега темными отвесными стенами.

Степанова задумалась. Прикрывшись спальным мешком, достала карту. Пару минут разглядывала, а затем решительно повернула вправо. Минут через сорок наткнулась на козью тропу. Прекрасно зная, что оставляет следы, двинулась по ней. Снег валил не переставая и через десять минут укрыл отпечатки маленьких ботинок. Где-то в полдень открылась панорама маленького городишки. Она с полчаса изучала пустынные улочки. По чистой случайности заметила выставленного у крайнего здания часового. Мгновенно насторожилась: часовой на пакистанской территории мог быть только там, где кого-то держали насильно. Марина начала спускаться с горы, одновременно стараясь оставаться невидимой.

Часовой спокойно бродил у калитки, когда за спиной возникла черно-белая тень. В спину вонзился нож. Рука в перчатке зажала рот, упредив вырвавшийся предсмертный вскрик. Женщина аккуратно прислонила убитого спиной к дувалу, поджала ему ноги. Положила на колени автомат. Со стороны труп смотрелся словно бы присевшим отдохнуть.

Сразу идти через калитку она не решилась. Подпрыгнула и, ухватившись за край каменного забора, подтянулась на руках, заглядывая во внутренний дворик. Силы хватило всего на несколько секунд, но и этого времени было достаточно, чтобы заметить второго часового, бродившего возле глинобитного сарая. Больше никого во дворе не было.

Женщина задумалась, присев у дувала. Подкрасться ко второму охраннику не было возможности. Неминуемо вызвала бы тревогу. Неожиданно в голове мелькнула странная мысль. С минуту Степанова сосредоточенно думала, а затем направилась к убитому часовому. Сделав голос нежным и достаточно громким, чтобы второй услышал, она заговорила. Временами, коротко бросая фразы мужским голосом. За долгие годы нахождения в стране, она слышала голоса афганских мужчин не раз и попыталась сымитировать. Трюк удался. Из-за калитки раздался голос:

– Хамид, с кем ты говоришь?

Марина ответила мужским голосом, отвернувшись в сторону:

– Сумасшедшая какая-то. Красивая…

Заинтригованный бандит выглянул и сразу рухнул с ножом в груди. Женщина метнула его с метрового расстояния. Моджахед не успел даже вскрикнуть. Степанова затащила оба трупа во двор и спрятала между строениями. Торопливо закидала кровь мокрым снегом. Бросилась к сараю. Штык-ножом выворотила крюк с замком и распахнула дверь. На полусгнившей соломе, вместе с овцами лежало почти три десятка измученных солдат. Они спали. Животные заблеяли, но никто не проснулся. Марина осторожно потрясла за плечо крайнего. Зажала рот, когда он собрался закричать:

– Тише, я свой… Разбуди остальных, возвращаемся домой! – Парень перестал дергаться и кивнул. Она опустила руку: – Сколько их всего?

– Четырнадцать. В доме расположились. В соседнем доме еще человек двадцать отдыхают.

– Здесь их уже двенадцать. Со мной пойдете?

– Куда угодно, только бы не оставаться здесь! Правда, бушлаты они забрали, замерзнем. Они вчера Мишку Опарина замучили. Он попытался автомат схватить…