Эрик Амблер - Грязная история

— На открытом воздухе?

— Да.

— Какое паскудство!

На мадам замысел явно произвел впечатление. Она вытянула очередные несколько карт, продолжая размышлять.

— А как насчет дальнейшей судьбы этого фильма?

— Его отпечатают за границей для рассылки в другие страны.

— Не сюда, надеюсь? Вы понимаете, у меня с полицией хорошие отношения, но…

— Нет-нет, в Греции не предполагается никаких показов. Компания особенно заинтересована в том, чтобы не возникало осложнений с полицией. Эти люди работают очень осторожно и скрытно.

— Да уж, им стоит вести себя благоразумно. — Ирма сложила оставшиеся карты веером и протянула мне. — Возьмите одну.

Я вытащил карту, и мадам, даже не взглянув, положила ее рубашкой вверх на середину стола.

— Им понадобятся и мужчины, — обронила она.

— Я собирался попросить у вас совета и насчет этого тоже, мадам. Мне высказали пожелание, чтобы это были светловолосые юноши.

— Но лучшие мужчины — брюнеты.

— Они могут сниматься в париках. — Я, конечно, ляпнул глупость, но день у меня выдался чертовски длинный и тяжелый.

Ирма сердито нахмурилась:

— Или вы шутите, а я не люблю шуток в подобных делах, или у вас напрочь отсутствует воображение.

— Простите, мадам, я не подумал.

— Еще меньше я люблю иметь дело с людьми, склонными говорить не подумав!

Я решил прикусить язык. Мадам стала переворачивать уже разложенные карты и заменять их другими. Ловкие пальчики так и мелькали, выкладывая новый круг. Наконец Ирма перевернула карту, которую вытащил я, и многозначительно постучала по ней пальцем. Там был изображен мужчина, подвешенный за щиколотку к перекладине виселицы, укрепленной на двух высоких деревьях. Внизу значилось: «Le Pendu». [4] Повешенный (фр.).

— Повешенному, — объяснила мадам, — покровительствует Рыцарь Пятиконечной Звезды, но лишь в пределах Малой Тайны. Если вы задумали погубить того, кто вам доверился, берегитесь! Вот эту карту, что лежит рядом с Рыцарем Волшебного Жезла, мы обычно не называем.

Ирма подтолкнула ко мне означенную карту, предлагая хорошенько разглядеть.

И я уставился на изображение скелета с мертвой головой и веслом в руках, перевозившего в лодке нечто вроде нагроможденных друг на друга гробов.

— Я делаю это только для вашей пользы, — ласково промурлыкала мадам. — Не я управляю картами, они сами открывают, что у человека на сердце.

Я кивнул в знак того, что мне все ясно.

Мои искренние симпатии были на стороне висельника, крепко привязанного к перекладине. Уж кто-кто, а я точно знал, каково ему там.

Но в результате не я предал мадам Ирму, а она меня!

Ладно, справедливости ради я не могу всю вину за случившееся взвалить на старую ведьму. Дурака свалял Хейк. Ему не следовало нанимать на работу такого опасного головореза, как Гутар.

Вскоре мне стало ясно, что Гутар ни бельмеса не смыслит в киношном деле. Он был телохранителем босса, специалистом по грязной работе. Понятно, что Хейку требовался такой подручный, но у меня в голове не укладывается, почему он выбрал именно Гутара. Полагаю, не последнюю роль в этом сыграло то, что когда-то Гутар был сержантом десантных войск. На уроженца тех краев, где появился на свет Хейк, это не могло не произвести сильное впечатление. Не исключено также, что он подобрал Гутара в Дамаске или Каире, когда тот крайне бедствовал, и нанял за гроши. В таком случае сделка обошлась чертовски дорого всем, кто участвовал в съемках, особенно мне.

Я сразу понял, что вся болтовня Хейка насчет съемок в древних развалинах служит лишь дымовой завесой. Он получил официальное разрешение снимать достопримечательности Афин вроде Акрополя и храма Зевса, но только для прикрытия. Даже если бы министерство государственных музеев позволило ему сделать свои драгоценные памятники старины фоном для съемок, осуществить это было бы невозможно. Не станете же вы снимать сцены любовных услад нимф и фавнов, когда на все это глазеет толпа туристов? Ясное дело, тут нужен какой-нибудь укромный уголок.

График съемок Хейка был прост. Дня три он делал вид, будто снимает милые сердцу туриста памятники, но камеры при этом не заряжались. Затем продюсер вместе с кинооператорами и с реквизитом отплыл на яхте вести натурные съемки в красивой бухточке подальше от людных мест.

Реквизит состоял в основном из трех «обломков» колонн, по заказу Геннадио изготовленных из дранки и штукатурки. Колонны были всего трех футов высотой и очень легкие, но, когда их устанавливали на выступ скалы над пляжем, выглядели точь-в-точь как руины древнего храма. Кроме того, «для декора» использовали две-три урны из папье-маше.