Эрик Амблер - Путешествие внутрь страха

Пароход «Сестри-Леванте» возвышался над пристанью. На маленькую навесную палубу сыпал мокрым снегом ветер, дующий от Черного моря; турецкие докеры, набросив на плечи пустые мешки, все еще продолжали погрузку.

Грэхем проводил глазами стюарда, унесшего его чемодан в дверь с надписью «PASSEGGIERI», [1] Пассажиры (ит.). — Здесь и далее примеч. пер. и обернулся посмотреть на людей, с которыми простился у сходней. На борт эти двое подниматься не стали: один из них был в полицейской форме и не хотел привлекать к Грэхему лишнего внимания. Сейчас они шли прочь — мимо подъемных кранов, к складам и воротам дока. Дойдя до первой постройки, оба разом оглянулись. Грэхем поднял левую руку; они помахали ему в ответ, затем двинулись дальше и вскоре скрылись из виду.

Несколько мгновений Грэхем стоял, дрожа и вглядываясь в туман, окутавший купола и шпили Стамбула. Сквозь грохот и скрежет лебедок долетал голос турецкого бригадира, который на ломаном итальянском что-то горестно кричал корабельному офицеру. Грэхем вспомнил, что ему велено сразу идти в каюту и оставаться там до отплытия, поэтому шагнул в дверь следом за стюардом.

Тот ждал на верхней ступеньке короткого трапа. Из девяти других пассажиров никого видно не было.

— Cinque, signore? [2] Номер пять, синьор? (ит.)

— Да.

— Da queste parte. [3] Сюда, пожалуйста (ит.).

Грэхем спустился за ним.

Номер пять оказался небольшой одноместной каютой: койка, шкафчик для одежды, объединенный с умывальником, едва достаточно места для человека с чемоданом. Медную раму иллюминатора покрывал зеленый налет; сильно пахло краской.

Стюард задвинул чемодан под койку и протиснулся в коридор.

— Favorisca di darmi il suo biglietto ed il suo passaporto, signore. Li portero al Commissario. [4] Будьте добры, синьор, ваш билет и ваш паспорт. Я отнесу их комиссару (ит.).

Грэхем передал ему билет и паспорт, затем жестами показал, что хочет открыть иллюминатор.

— Subito, signore, [5] Сейчас, синьор (ит.). — ответил стюард и ушел.

Грэхем устало опустился на койку. Впервые за почти полные сутки он остался один и мог спокойно подумать. Осторожно вынув правую руку из кармана пальто, осмотрел бинты. Ныло нестерпимо; если так болит простое скользящее ранение, то спасибо судьбе, что пуля не попала по-настоящему.

Он окинул взглядом каюту, привыкая, что находится в ней, — как успел уже свыкнуться со многими странностями после того, как прошлой ночью возвратился в гостиницу в районе Пера. Он принимал все безоговорочно — и только чувствовал себя так, будто утратил нечто важное. Хотя на самом деле не потерял ничего, кроме полоски кожи и хряща с тыльной стороны правой ладони.

Он начал бояться смерти — в этом состояла главная и единственная перемена.

Про Грэхема говорили, что ему повезло в жизни. Хорошо оплачиваемая работа в крупной оружейной компании, уютный загородный дом в часе езды от офиса, милая и приятная жена. Не то чтобы он этого не заслуживал: он был — хоть с виду совсем и не скажешь — блестящим инженером, ценным работником, его часто посылали за границу. Тихий, славный малый, всегда готовый угостить вас виски. Конечно, близко с ним не сойдешься (трудно сказать, во что Грэхем играл хуже — в гольф или в бридж), но держался он со всеми дружелюбно. Не навязчиво: просто дружелюбно — как дорогой зубной врач, старающийся вас отвлечь. Если подумать, он и выглядел как дорогой зубной врач. Худощав, немного сутул; отличный костюм, приятная улыбка, волосы, тронутые сединой. И хотя трудно представить, что такую женщину, как Стефани, привлекло в нем что-то помимо высокого оклада, приходилось признать: ладили они прекрасно.

Грэхем и сам считал, что ему в жизни повезло. Отец, страдавший диабетом школьный учитель, умер, когда ему было семнадцать, оставив сыну в наследство легкий нрав, пять сотен фунтов страховки и ясный математический склад ума. Первое помогло ему терпеливо выносить опекуна, человека вздорного и строптивого, второе — поступить в университет, третье — получить докторскую степень. Его диссертацию, касавшуюся проблем баллистики, опубликовал в сокращенном виде технический журнал, и к тридцати годам Грэхем уже заведовал экспериментальным отделом в солидной компании, слегка удивляясь, что ему платят так много за то, чем ему нравится заниматься. В тот же год он женился на Стефани.

Ему никогда не приходило в голову, что в отношениях с женой он чем-то отличается от любого мужчины, прожившего в браке десять лет.