Сергей Майдуков - Слепая ярость

Было раннее утро, когда Лунев подъехал к дому, где проживал генерал Котов. Это было добротное семиэтажное здание с застекленным парадным, что свидетельствовало о наличии консьержа. Лунев похвалил себя, что не выбросил атрибуты маскарада, понадобившегося ему для того, чтобы усыпить бдительность Мягковой. Пришло время извлечь из сумки седую бороду, парик и роговые очки.

Прежде чем войти в дом, Лунев также набил два пакета всякой всячиной и сделал вид, что сгибается под их тяжестью.

Привратник – мордатый дядька в темно-синей тужурке – коротал время в конторке за портативным телевизором. Судя по крикам и выстрелам, доносящимся оттуда, он отдавал предпочтение остросюжетным сериалам про спецназовцев, которые в огне не горят и в воде не тонут, а если и погибают, то исключительно из-за роковой любви или предательства. Взяв это на заметку, Лунев, шаркая ногами, приблизился к конторке, поздоровался и сказал, что идет к генералу Котову.

– Не рано? – недовольно осведомился привратник.

На его груди красовался бейджик с именем и фамилией. Оказывается, он был Александром Сувориным.

– Почти Суворов, – уважительно заметил Лунев. – У меня комбриг был Суворов. Моджахедов жег, как тех жуков колорадских.

Привратник приглушил звук в телевизоре и задал новый вопрос:

– Никита Сергеевич вас ждет?

– А как же, сынок. Уже, почитай, лет пять ждет.

Суворин нахмурился. Он принадлежал к тому типу мужчин, которые не любят неопределенности и иносказаний.

– Как звать? – осведомился он. – Документ есть? Я должен предупредить Никиту Сергеевича. У нас тут не базар, чтобы шлялись все кто ни попадя. У нас охраняемый объект.

– Гляди. – Лунев округлил глаза под стеклами очков и оскалил передние зубы под сивыми усами. – Я отец Никиты. Аж из самого Полуярска добирался. – Он поднял пакеты повыше. – Вот, гостинцы везу. Сюрприз Никитке хочу сделать. Упреждать его не надо.

– Нет, так не пойдет, – заявил Суворин, откинувшись на спинку стула. – Порядок есть порядок.

В телевизоре кто-то истошно закричал: «Окружают! Окружают, гады!»

– Порядок – это да, – кивнул Лунев. – Порядок я тоже уважаю. Но из каждого правила есть исключения, как говорил наш ротный. Ты же тоже, как я погляжу, порох нюхал. Должен понимать, что к чему.

Суворин хотел что-то сказать, но вместо этого значительно кашлянул в кулак.

– Всяко бывало, – сказал он.

Если он и нюхал порох, то в каком-нибудь ведомственном тире, да и то очень давно, но Лунев не стал ловить его на слове.

– Пропускай меня, Суворов, – решительно произнес он. – Я Никите скажу, он тебе литр выставит. Не паленой какой-нибудь водки, а этой… виски.

Привратник потер пальцами края губ.

– Квартиру знаешь?

– Восемнадцатая, – просиял Лунев. – Спасибо тебе, сынок. От всего боевого братства спасибо.

«Гранату мне! – крикнули в телевизоре. – Живым не дамся!»

Суворин уставился на экран с таким видом, будто там погибал его закадычный друг.

– Ладно, иди, – сказал он. – Под мою ответственность. Третий этаж. Лифт справа.

Лунев с готовностью засеменил к лифту.

Ключ вошел в скважину без скрежета, дверь отворилась бесшумно. Проникнув в прихожую, Лунев избавился от театральных принадлежностей, осторожно поставил пакеты на пол, разулся, взял пистолет на изготовку и отправился на поиски «любимого сына».

Котов храпел, раскинувшись поперек кровати в позе морской звезды, выброшенной на берег. На тумбочке возвышалась початая бутылка и кисли окурки в хрустальной пепельнице с водой. Должно быть, когда-то генерал устроил по пьянке пожар и с тех пор принимал меры предосторожности. Однако не всё он предусмотрел, не всё.

Лунев приблизился и врезал ему рукояткой пистолета по лбу. Он не хотел, чтобы, проснувшись, Котов чувствовал себя достаточно энергичным и бодрым для оказания сопротивления.

Удар был сильный. Когда Котов сумел открыть глаза и принять сидячую позу, из его рассеченной брови потекла струйка крови. Он моргнул, не понимая, почему глазу мокро.

– Доброе утро, – вежливо поздоровался Лунев. – Мы заочно знакомы. Узнаешь?

– Падла, – сказал Котов, разглядывая окровавленные пальцы. – Ты что творишь?

– Пока что ничего. Но одно резкое движение – и ты покойник.

– Хотел бы убить, не стал бы будить.

– Резонно, – согласился Лунев. – Ты мне нужен живым. Но не настолько, чтобы я позволил тебе кочевряжиться.

– Чего тебе надо? – спросил Котов напрямик.