Юрий Мокшин - Узники смерти

Внизу, в ущелье, блестела тонкая змейка реки. Над головой свисали неприступные, раскаленные от дневной жары скалы. Дорога петляла вдоль реки, в точности повторяя ее изгибы. Кругом ни деревца, ни кустика, только камни, песок, и может быть, душманы, притаившиеся за любым бугорком, в любой расщелине. Беспощадное солнце стояло в зените, и пыль от грузовиков не могла заслонить его и лишь увеличивала тошнотворное удушье.

Капитан Долгов смотрел на этот проклятый марсианский пейзаж и чувствовал, как тает в нем последнее желание жить. Внутренний голос неумолимо говорил, что это его последняя ходка в Афган.

Из-за нелепого обвинения остатки своего отпуска капитан провел в КПЗ ГРУ. После нудного разбирательства и оправдательного приговора его направили на прежнее место службы, и теперь он трясся в БТРе взвода сопровождения в качестве бесплатного пассажира.

Караван состоял из трех БТРов, одного БМП, двенадцати грузовиков и одного заправщика. Еще на границе Долгов успел выяснить, что ничего секретного или стратегически важного в грузовиках не было. Продовольствие, медикаменты, запчасти для автобатов.

Тренированные глаза капитана привычно скользили по скалам, высматривая случайный блеск ствола автомата на солнце или быструю, как молния, тень душмана. За годы службы это дошло до автоматизма и работало сейчас скорее на подсознательном уровне. Сам же Долгов думал о доме, о стариках-родителях, о дочери и даже о жене, сбежавшей от него год назад к какому-то торгашу. Несмотря на предательство, он любил ее так же сильно, как и ненавидел, и знал, что простит, если она вернется обратно…

Передние БМП и БТР, как всегда, загорелись внезапно, примешав к реву двигателей оглушительные взрывы, а к дорожной пыли — клубы черного дыма и огонь. Тут же сверху раздались автоматные и ружейные выстрелы, поливая караван свинцовым дождем. БМП открыл ответный огонь, но вторая ракета добила его окончательно. Оставшиеся БТРы оказались блокированы беспомощными грузовиками и не могли вести прицельную стрельбу. С гор полетели канаты, и душманы, как мартышки, заскользили вниз на дорогу. Через минуту загорелся второй БТР и наконец последний, замыкающий колонну, в котором находился Долгов.

Капитан выскочил из горящей машины, поливая на ходу из автомата. Он был опытным волком и сразу понял, что на караван напали не простые бандиты из местного населения, а профессионалы. Караван был обречен и люди, охранявшие и ведущие его, тоже. Все это чувствовали, и каждый сражался до последнего вздоха с остервенением еще живого, но уже покойника.

Долгов увидел направленный на него автомат, но было уже поздно. Время остановилось и, казалось, капитан увидел даже пули, вылетающие из ствола. Очередь прошила ему плечо и оторвала левое ухо.

"Ну все, наконец-то…" — пронеслось в голове Долгова и он потерял сознание…

…Капитан очнулся внезапно, резко дернувшись и заскрежетав от боли зубами. Слегка приоткрыв глаза, он увидел, как душманы грузят ящики с запчастями для автобатов на лошадей. Некоторые из бандитов добивали раненых или делали контрольные выстрелы в голову убитым, на всякий случай. Смерть в который раз приблизилась к капитану, и в эту минуту он вдруг ощутил страстное желание жить. Оглядевшись, Долгов увидел перевернутый МАЗ и вывалившиеся на дорогу мешки с песком или с крупой. Превозмогая жгучую боль в плече, он незаметно дополз до машины и перевалился через кучу мешков. В небольшую щель капитан видел, как душманы прешли мимо него и добили бьющегося в конвульсиях молодого паренька, совсем еще пацана, видимо, только призванного и делавшего свою первую и последнюю ходку в эту проклятую страну. Боже, как он ненавидел ее!

Вернувшись в Москву, Зотов связался с Еленой Николаевной. Женщина умоляла его разрешить ей приехать к любимому, говорила, что умрет от тоски. Майор, который тоже смертельно тосковал по Бортник, не выдержал и дал согласие на ее возвращение в столицу. Если женщина чего-то захочет, она обязательно этого добьется.

Пятнадцатого августа, помня угрозу Кудановой и соблюдая все меры предосторожности, Елена Николаевна переехала в Москву на квартиру Зотова. К этому времени она слегка изменила свою внешность, насколько это было возможно в домашних ленинградских условиях. Но ее красота все равно была слишком приметна, что беспокоило и Зотова, и Корнеева. Поэтому женщине приходилось, в основном, сидеть дома, а если и выезжать, то исключительно на машине.