Юрий Мокшин - Узники смерти

— Все почему-то считают, что КГБ — это монстр, — философски изрекал Корнеев, размахивая для пущей важности рукой. — Но КГБ — всего лишь цепной пос у монстра КПСС. Тс-с… — майор поднес палец к губам. — Тс-с… Это страшная тайна, но тебе, друг, я ее открою…

Язык у Валентина Семеновича заплетался, и он еле выговаривал слова. Зотов что-то промычал в ответ и снова углубился в изучение странной полоски на обоях.

— И вообще, в КГБ служат отличные ребята, — продолжал Корнеев. — Есть, правда, сволочи поганые, пеньки обоссанные, но… — он поднял к небу указательный палец, — мы выжигаем эти язвы на здоровом теле организма.

Крякнув, он произнес:

— И вообще, русские — это, брат, у-у-у!..

Зотов эхом проурчал ему в ответ, так и не уловив смысл странных переходов с одной темы на другую.

— Нас сравнивают с медведем, но с каким? — спросил Корнеев, ткнув Зотову пальцем в лоб.

Это подействовало.

— С бурым, — очнулся Дмитрий Николаевич.

Корнеев покачал головой.

— С белым, — снова попытался угадать майор.

Корнеев выпятил губы:,

— Что мы, чукчи какие?

— С гималайским.

— Дурак ты африканский! Со сказочным!

Зотов махнул рукой и опять уставился на странную полоску.

— Мы сами сравниваем себя со сказочным медведем, — констатировал Корнеев. — Этаким добродушным увальнем, здоровым, сильным, но добрым. Мы сами придумали этот образ и пытаемся насадить его всем. Но в действительности мы, русские, и близко не похожи на это сказочное чучело. Мы похожи на бурого, лесного медведя. А ты знаешь, что значит бурый? Это наглый, свирепый, жестокий хищник. Он лезет напролом и ему наплевать на все морали вместе взятые. Тс-с… это сек-рот.

Корнеев продолжал трепаться, не обращая внимания на то, что друг его давно уже не слушает. Подобная беседа, записывайся она на магнитофон, могла бы стоить жизни обоим. Но перед попойкой Корнеев еще раз все досконально проверил.

В общем, так продолжалось два дня, пока не пришел агент с инструкциями от Оролова. Офицеры тут же брослись под холодный душ и через полчаса были готовы к делу.

Корнеев расшифровал послание. Генерал приказывал перенести пленки в тайник номер 4 и ждать дальнейших распоряжений.

— Значит из "консервации" он нас выводить не собирается, — мрачно констатировал Корнеев, сжигая приказ. — Ну-ну…

Наверху явно что-то задумывалось. Но офицеры были исполнителями, а потому обязаны были выполнять приказ.

Решили дождаться темноты, а за это время сделали еще два дубликата кассет. Если вдруг убьют одного, то, может быть, повезет второму. Оригинал решили оставить на квартиро. Корнеев подробно рассказал Дмитрию Николаевичу, где и как найти тайник и что нужно сделать, чтобы тайник открылся, не повредив майора.

Неподалеку от конспиративной квартиры находился один из многочисленных московских "эвакуаторов". Это была целая система подземных ходов сообщения, благодаря которым разведчик мог спуститься под землю в одной части города, а выйти на поверхность совсем в другой. Входы в "эвакуаторы" камуфлировались под трансформаторные подстанции, газовые будки, гаражи, водомерные узлы и прочие техобъекты. Двери были снабжены скрытыми от посторонних глаз специальными электронными замками. Внутри находился обычно один комплект спецодежды для перехода под землей.

Так как быковцы знали об этих эвакуаторах ничуть не хуже орловцев, то Корнеев пришел к выводу, что лучше воспользоваться обычным и сравнительно надежным муниципальным транспортом.

Стемнело. Мужчины надели свои бронежилеты, вывернули наизнанку верхнюю одежду, став совсем черными, проверили оружие и, стукнув друг друга в плечо, вышли из квартиры.

Первым дверь подъезда открыл Корнеев. Он сделал один шаг и вдруг в полной тишине, как-то неестественно дернувшись, повалился на землю. Зотов инстинктивно пригнулся и бросился к другу. Чуть выше переносицы зияло отверстие, обычно оставляемое пулей снайперской винтовки. Майор быстро оттащил Корнеева в парадную и положив на пол. Смерть друга наступила мгновенно. Зотов вытащил корнеевские кассеты и переложив в свой карман.

Пуля разбив стекло, пронеслась рядом с головой и, сбив кепку, ударилась о стену дома. Дмитрий Николаевич распахнул дверь и, заслоняя голову крышкой от помойного бака, бросился в кусты.

"Пока бегу не подстрелят. Если только ноги перебьют", — промелькнула мысль, но все обошлось.

Около часа он бродил по городу. Во время выполнения задания не было времени думать о случившемся. Но теперь смертельная тоска и полное одиночество железными тисками сжимали сердце. Пока рядом был друг, надежный верный друг, он был уверен и спокоен, зная, что Корнеев всегда придет ему на помощь. Но друг лежал с пулей во лбу, любимая бесследно исчезла, а вокруг были одни лишь враги, жаждущие его смерти и способные скрываться под любой личиной, даже прикинувшись многодетной беременной мамашей.