Андрей Воронин - Голос ангела

Лодка почти остановилась, не доплыв до берега двух метров. Григорий Стрельцов в высоких рыбацких сапогах медленно побрел к лодке.

– Здорово, Кузьма, браконьер чертов!

– От такого же слышу, – пошутил Кузьма, протягивая для рукопожатия свою тяжелую ладонь.

Григорий занял свое обычное место на носу.

– Где ты сети ставил?

– На старой заводи.

Григорий присвистнул. До заводи было, по меньшей мере, километров шесть, да и то если идти по берегу. А по реке выходило и все восемь.

– Что, ближе нигде поставить не мог?

– Мог и ближе, да возле города рыбы нет, да и рыбнадзор шастает, нарваться можно. А пить с ними, делиться рыбой у меня нет никакого желания.

– Оно и правильно, – сказал Григорий, вытряхивая из пачки сигарету.

Подобные ночные рыбалки были делом нередким, так что Григория Стрельцова предложение Кузьмы ничуть не насторожило. Ездили они ставить сети и весной, когда рыба шла на нерест, и летом, в заросших травой старицах и заводях, и даже поздней осенью, когда по реке уже плывет шуга. Последнее время поездки использовали как прикрытие для поиска клада.

Туман возник абсолютно неожиданно, едва Пацук выплыл за черту города. Он был густой, лодка буквально проваливалась в него и через пару минут вновь выскакивала. Мужчины с удивлением поглядывали друг на друга.

– Как вата, – шептал Григорий Стрельцов.

– Ты лучше, Гришка, расскажи, как там твоя женка?

– Я уже столько денег, Кузьма, извел на ее лечение, а толку никакого. Коньяки врачам покупал и доллары хирургам давал, и шоколадки, и конфеты. В общем, денег на нее ухлопал – машину новую купить можно.

– Машины сейчас дешевые, – произнес Кузьма, – совсем ничего не стоят, совсем даром отдают.

– Это богатым только так кажется, – отвечал Григорий, – а другим не докупиться. Это у нас с тобой, слава Богу, кое-какие деньги есть, а у других денег – одна зарплата с пенсией. Что на них купишь?

– Это точно, – опустив ладонь в воду, отвечал Кузьма Пацук. Кузьма сидел, наклонив голову, мрачно сосредоточившись. – Ты у нас богатый, ты даже церкви жертвуешь.

Моторка вошла в густой туман, такой густой, что Кузьма, сидевший на корме, видел лишь смутные очертания своего напарника.

– Ну и туман! – глухо произнес он. – Густой, как дым или ливень. Помнишь, из Минска когда мы возвращались, какой дождь ввалил?

– Помню, чуть не разбились. Хорошо еще, остановились тогда, часик поспали, проснулись, и дождь кончился.

– Слушай, Кузьма, какого черта ты так далеко сети поставил?

– Далеко положишь – близко возьмешь, – перекрикивая шум мотора, произнес Кузьма Пацук.

Григорий задумался о своем. Он сосредоточенно молчал, глядя на темную воду, на два гребня, разлетающиеся в разные стороны.

– Чего плывешь прямо посередине? Держись берега.

– Не учи ученого, – сказал Кузьма, немного поворачивая руль.

Лодка взяла немного вправо. Моторка делала поворот за поворотом в густом тумане. Звук мотора на берегу был едва слышен, рокот и гул поглощал густой туман.

– Дай-ка спичку, – попросил Григорий. Кузьма сунул руку в карман плаща, пальцы нащупали холодную рукоятку охотничьего ножа. Он протянул зажигалку. Григорий принялся прикуривать. Кузьма на мгновение увидел лицо приятеля, выхваченное из темноты неверным светом зажигалки, колеблющимся и быстрым. Табачный дым полетел на Кузьму. Он жадно потянул ноздрями.

– Сигареты дорогие куришь?

– Могу себе позволить, – ухмыльнулся Григорий и попытался увидеть цифры. – Почти четыре, – пробурчал он.

– Скоро будем на месте, не волнуйся.

– Навряд ли рыбу возьмем.

– Не сомневайся, возьмем, – успокоил Григория Кузьма.

Лодка сделала еще один поворот и заскользила под нависающими над водой ивами. С острых листьев посыпались холодные капли. Григорий рукавом плаща вытер мокрое лицо, втянул голову в плечи и надвинул на голову брезентовый капюшон, влажный и холодный. Одна капля попала на сигарету, та с шипением погасла. Григорий бросил окурок в реку, даже не проследив за его полетом.

.Лодка медленно разворачивалась. Место, куда привез Кузьма Пацук своего приятеля, было глухое, ближайшая деревня находилась в трех километрах от него. Эта заводь пользовалась у местных рыбаков недоброй, славой. Рыбачить здесь никто не любил. Заводь была глубокая с непредсказуемым течением, берега густо поросли лесом. Вода подмывала деревья, и они падали в воду, порой абсолютно неожиданно. Рыбачить в этих местах было рискованно. Сети часто рвались, зацепившись за коряги. Даже летом в самые жарки дни здесь никто не купался – вечная тень, комарье и странный, похожий на кладбищенский запах витал над этой заводью.