Андрей Воронин - Голос ангела

Прошло всего полчаса, а Лукин уже окончательно освоился в квартире. Ему казалось, он никогда и не покидал ее. Дышалось легко и свободно.

– Следователь, – вспомнил Самсон Ильич. – Прикончить бы, суку! Но.., пусть живет. Вряд ли он выбился в люди, жаль, Прошкина забыл о нем расспросить.

Он выдвинул ящик письменного стола и увидел пожелтевшие бумаги, исписанные его собственной рукой. Приподнял. Под бумагами лежала стопочка визиток, стянутая черной аптекарской резинкой.

– Ай да Прошкин, ай да сукин сын! – рассмеялся Самсон Ильич.

Визитки были изъяты в ходе следствия, людей таскали на допросы, пытаясь что-нибудь накопать на Лукина. Как Прошкину удалось вытащить их из материалов дела, сданного в архив, для Лукина оставалось загадкой.

"Деньги способны делать все. Мелочь, но приятно. Значит, в меня верят, упущено лишь время, и я его спрессую”.

Ровно через два часа после того, как Самсон Ильич остался один, в квартире раздалась мелодичная трель звонка.

"Звонок зря сменили, я как-то привык к обыкновенному зуммеру”.

Прошкин был немного напряжен. Он не знал, чем стали для Лукина два часа одиночества – временем счастливых воспоминаний или тоской по утраченным годам.

Лукин выглядел решительным.

– Заходи, – сказал он Прошкину так, будто они долго не виделись.

– Рад за тебя, Самсон Ильич, ты теперь на полном ходу.

– Разумеется. Со старыми партнерами связь держишь?

– Непременно. Но из них многие ушли.

– Дело начнется – сами вернутся. Ты лучше скажи, сколько денег у меня осталось?

– Это тебе виднее, – усмехнулся Прошкин, – наверное, ты кое-что и без моего ведома прикопил?

– Я конкретный вопрос задал.

– Шестьдесят тысяч, – Прошкин развел руками. – Могло остаться и меньше, но я за ремонт деньги с тебя не взял, твоя доля в деле крутилась, процентами обросла. На первое время хватит.

– Негусто, – Лукин присвистнул.

– Примета плохая – свистеть, деньги в доме переведутся, – нервно засмеялся Прошкин.

– Главное, чтобы приход денег не прекращался, тогда и тратить их можно.

– Узнаю тебя прежнего.

– Сам я первое время светиться не хочу, – говорил Лукин, – придется тебе с людьми дело иметь.

– Было бы что им предлагать, – осторожно заметил адвокат Прошкин.

– Я кое-что припрятал из товара.

– Даже я об этом не знал.

– Тебе не обязательно все знать.

– Учти, – напомнил Прошкин, – в России цены изменились, теперь иногда выгоднее внутри страны продать, чем за границу вывозить.

– Знаю, времени зря не терял.

Час ушел на то, чтобы запланировать пару дел, придумать ходы, как реанимировать прежнюю клиентуру.

– Много для себя вытянуть не старайся, – предупредил Лукин, – для начала нужно по демпингу работать, чтобы клиент вернулся, потом мы снова рынок под себя подгребем.

Прошкин согласно кивал, чувствуя, что после тюрьмы хватка у Самсона Ильича сделалась жестче.

– Люблю я тебя, – признался Прошкин.

– Ты не меня, а деньги любишь. Уже при расставании мужчины выпили граммов по сто пятьдесят водки. Несколько бутылок было предусмотрительно поставлено адвокатом в холодильник.

– Я и жратву тебе загрузил, можешь неделю из дому не показываться. Лежи, отдыхай.

Прошкин, как настоящий юрист, никогда всего сразу не выбалтывал, любил производить эффекты.

Уже стоя в прихожей, он игриво хлопнул себя по лбу:

– Совсем забыл. Машина, на которой мы ехали, теперь твоя, я и документы оформил, – адвокат выложил перед оторопевшим Лукиным на обувную тумбочку два комплекта ключей от машины и документы, изготовленные по всей форме, – генеральную доверенность и новенькие права, запаянные в прозрачную пластмассу.

Самсон Ильич с усмешкой разглядывал свою старую фотографию на документе.

– Извини, новую мне негде было взять, не фотографировать же тебя в ватовке и в тюремной шапке! Выглядишь ты на ней молодым. Могу, если хочешь, и гараж устроить возле станции метро.

– Гаража не надо: конь хорош, когда под окном стоит.

Прошкин, естественно, помогал Самсону Ильичу не только из альтруизма. Он рассчитывал хорошо подняться на Лукине, когда тот вновь станет на ноги, и надеялся, что не ошибся. Мозги, они у человека или есть, или их нет, тут уж ничем не поможешь и ничего не убавишь.

Оказавшись на улице, адвокат с грустью положил ладони на еще теплый капот белого “Ситроена”.

– В хорошие руки попал, – прошептал он и быстро зашагал к высокой въездной арке.

Лукин взвесил в руке связку ключей и понял, что правильно сделал, не спросив у Прошкина, куда подевалась его старая машина.