Виктория Дьякова - «Тигр» охотится ночью

– Я не понимаю, до сих пор не понимаю, что сделала не так, – монотонно повторяла Наталья, сидя на стуле и раскачиваясь из стороны в сторону как маятник. – Он не должен был умереть, не должен был. Я почти уже вытащила его… Почти…

Лунный свет заливал подернутую рябью поверхность воды в канале, искрился на словно покрытых воском листьях пальм и на отполированных дождями стволах сандаловых деревьев, опоясанных лианами цветущих орхидей, на выполненной в буддистском стиле мебели красного дерева. Бликовал на диванах, крытых змеиной кожей так, что отчетливо проступали контуры драконов, на мраморном полу с устроенным в его центре углублением, из которого била струйка фонтана, на резных столах с ножками в виде змей и на треугольных крышах пагоды золотого Будды, расположенной на противоположном берегу реки.

– Ты все делала правильно, – ласково погладила Маренн Наталью по волосам. – Ты рассказала мне о своих действиях уже трижды, и я не увидела в них ни одной ошибки. Уверяю тебя, Натали: на твоем месте я сделала бы в точности то же самое!

– Но у тебя бы он остался жив, а у меня – умер. – В глазах Натальи стояли слезы.

– Девочка моя, скорость и техника тоже имеют большое значение, но им невозможно научиться сразу, с первых же операций, – вздохнула Маренн. – Они приобретаются лишь с годами, с опытом. Ты думаешь, у меня не случалось столь же обидных поражений? Как бы не так! Вспомни хотя бы историю с родной мамой Джилл! Я ведь рассказывала тебе, как вся их семья попала в автомобильную аварию, но готова повторить, лишь бы ты успокоилась. Давно это было, задолго до мировой войны, в Чикаго. Отец Джилл скончался сразу, прямо на месте аварии, а мать была еще жива. Я тогда тоже долго боролась за нее, но спасти так и не смогла. А вот спасти Джилл мне удалось, хотя девочка и пострадала намного сильнее матери. Видимо, так распорядилась судьба.

– Да. Чтобы Джилл осталась с тобой, – Наталья обняла Маренн за талию и прижалась щекой к теплому родному телу. – Я тоже верю, что судьба каждого человека прописана на небесах. И кто-то там, зная наперед, что Штефан погибнет, послал тебе Джилл. Чтобы ты не осталась одна.

– Трудно быть хирургом и полагаться только на решение небес. Ты думаешь, с родной матерью нашей Джилл жилось бы хуже? – грустно улыбнулась Маренн.

– Думаю, теперь она не согласилась бы ни на какую другую жизнь.

– Да-да, Джилл мне то же самое говорит. Но раз ты и сама веришь, что все в мире заранее предопределено, значит, тот чиф-уоррент тоже для чего-то умер. Возможно, для того, чтобы ты узнала, что тебя очень любит какой-то человек. Взгляни-ка вон на тот роскошный букет из розовых лотосов, – Маренн распахнула дверь в соседнюю комнату. – Его сегодня передал для тебя некий офицер, не пожелавший назваться. Сказал только, что служит в сто первой воздушно-десантной, а в Сайгоне находится по причине отпуска.

– Что ты сказала, мама? Лотосы?! – растерянно взглянула на Маренн Наталья. – И они… не завяли?

– Нисколечко! Пойдем, я тебе их покажу, – Маренн взяла ее за руку и повела в смежную комнату, поясняя на ходу: – Розовый лотос считается в этих местах самым счастливым цветком. И редко, между прочим, встречается…

На расстоянии продолговатые бледно-розовые лепестки казались вырезанными из камня, а при прикосновении к ним поражали мягкостью и бархатистостью. Сладчайший аромат семи дивных розовых цветков, утвердившихся на тонких зеленых ножках в прозрачной вазе с чуть голубоватой водой, успел уже заполонить всю спальню.

Из глаз Натальи покатились слезы.

– Местные уверяют, что розовый лотос – это цветок верховного божества, самого Будды, – сказала за ее спиной Маренн. – И я им верю.

– Но я же говорила ему, что это опасно, – прошептала Наталья, неотрывно глядя на цветы.

– Кому? Тому, кто прислал этот букет? – Маренн встала рядом. – Я сейчас вспомнила, как однажды в Берлине Йохен прислал мне букет белых роз. Я тогда как раз потеряла нашего с ним ребенка, мне не хотелось жить, рейх находился на грани полного краха, тьма и отчаяние наступали с неимоверной стремительностью. Сил для сопротивления ударам судьбы уже не осталось. И вот только этим букетом белых роз Йохен и смог вернуть меня к жизни. За все последующие долгие годы разлуки я никогда не забывала об этом его подарке, хотя цветы он вручил мне не сам. Их просто привез какой-то офицер и поставил в моем кабинете. Но в букете я нашла крохотную записку, в которой было написано одно-единственное слово – «Люблю». В твоих лотосах записки, кажется, нет, но, по-моему, тут и без слов все понятно. Я не стану выпытывать у тебя, кто он, этот твой новый мужчина, ответь мне только на один вопрос, Натали, – мягко попросила она. – Это из-за него ты ушла от Франца? Мне казалось, ты привыкла к нему…