Виктория Падалица - Палач Иллюзии 6, 7

– Дилияр, брат мой. Как такое допустил Всевышний? Почему он нас разделил? Зачем это было делать снова, ведь каждый из нас понял свою ошибку? Чтобы наказать за нашу с тобой глупость? И за то, что мы не оценили важность друг друга раньше? За то, что мы не старались искать пути примириться десятки лет, и за то, что я, как старший, должен был сделать первый шаг? Полагаю, это и есть наша карма. Но за что? За какой грех мы с тобой расплачиваемся? В чем мы виноваты перед Всевышним, скажи? Лишь в том, что оба были зачаты в грехе? Но есть ли наша вина, брат? Почему мы расплачиваемся за грехи отца нашего? Почему всё так несправедливо?..

Поднявшись с пола, я вновь обратил взор в потолок и стукнул себя в грудь.

– Брат… Ты навеки здесь, в сердце моём. Пока жив, я не отпущу тебя. Клянусь, твой сын узнает о тебе и полюбит тебя всей душой. Я расскажу ему о том, какое большое и доброе у тебя сердце, о твоих героических поступках не утаю, и научу его мудрости. Твоей мудрости, брат. Как бы ты учил своего сына, чему бы его учил, я буду стараться делать, как ты. Но без твоей помощи мне не справиться. Да и куда мне без тебя, брат? Ты лучший из нас двоих и навсегда останешься лучшим. Ты настоящий герой. Ты свет моей Звезды, Билли…

Мне было больно произносить это, но я заставил себя и несколько раз повторил шёпотом.

– Билли, Билли… Катя называла тебя исключительно так. Я же – никогда. Но ты… Ты называл меня Ферхатом, хоть и знал, что я терпеть не могу сравнение с нашим отцом. А сейчас я жизнь бы отдал за твоё "Ферхат". Я хочу, чтобы ты назвал меня так ещё раз. Последний раз. Перед тем, как уйду отсюда и, возможно, не вернусь уже никогда…

Легкие, шуршащие шаги уловил мой слух, но я не стал поворачиваться в ту сторону, откуда они раздавались.

Это всё равно не Дилияр. Скорее всего, Мардж пришла, а мне до неё нет никакого дела.

Я склонил голову и, зажмурившись, сделал глубокий вдох носом, а затем размеренный выдох ртом, изгоняя прочь меланхолию и насильно перестраиваясь на рабочий лад.

Но печальное состояние души и бесконечные мытарства, вошедшие в привычку и ставшие обыденностью, было не скрыть.

Мардж снова увидит меня в самый разгар душевных терзаний. Моё сердце страдает от незаживающих ран, душа кричит истошно, проклиная себя всякий раз, и только ей мне не стыдно показать, насколько это больно.

Мардж – единственная из женщин на этой планете, которая наблюдает мою слабость чаще, чем силу, несокрушимую уверенность в себе и властное равнодушие, с которыми привыкла меня ассоциировать раньше. Только Мардж видит меня настоящим, но всё никак не смирится с тем, что я, как боец, иссяк.

– Охрана сказала, что ты приехал. Так и знала, что застану тебя здесь, и опять за самоистязанием. – с избитым сарказмом сообщила Мардж вместо приветствия и подошла.

Не пожелав оставлять меня одного, хоть и знала, что в такие моменты не нуждаюсь в общении, она положила руку на моё плечо и, постояв несколько секунд недвижимо, присела рядом.

– Нельзя же так убиваться, Фархад. Дилияру больно глядеть на тебя всякий раз, когда ты здесь. Зачем ты делаешь хуже и себе, и ему мешаешь стремиться в рай?

Поглощённый поработившей моё сознание тоской, я пропустил колкое замечание Мардж мимо ушей, продолжая глядеть в пол и заниматься мысленным самобичеванием.

– Не кори себя. Хватит.

Мардж успокаивающе погладила меня по руке от плеча и вниз.

– Почему ты его никак не отпустишь, ведь прошло достаточно времени, чтобы свыкнуться с потерей? Отпусти, и тебе станет легче. – настаивала она, вложив свою ладонь в мою, чтобы скрестить свои пальцы с моими. – Отпусти его. В его смерти нет твоей вины.

– Есть. В его смерти лишь моя вина.

Поспешно убрав руку, чтобы Мардж понимала, что между нами существует обязательная к соблюдению дистанция, оспорил я её неизменное мнение, одинаково упорно стоя на своём.

За полтора года эта мысль стала одной из первых, с которой просыпался и засыпал. Я привык винить себя и не видел причин думать обратное. Конечно, Дилияра убил не я, а тот ублюдок, которого я когда-то пожалел. Но не было бы их встречи, если бы я не притащил Дилияра на эту войну. Как ни крути, я виновен, и нет мне оправдания.

– Дурак, что ж ты делаешь… – Мардж резко выдохнула, устав от моего упрямства.

Наклонившись, чтобы видеть моё лицо, она заглянула в глаза и заговорила на повышенных тонах, импульсивно взмахнув руками.

– Ты себя изводишь! Не понимаешь, что эта навязчивая идея разрушит тебя?! Хочешь стать параноиком, Фархад?! Хочешь, чтобы Катя твоя драгоценная взяла детей в охапку и сбежала от тебя ни завтра, так через месяц?! Ты этого хочешь?! Стремишься свихнуться?!