Андрей Воронин - Панкрат. Возвращение в небо

Но впереди его ждали еще преграды, так как балкон был закрыт изнутри.

Панкрат опустил голову и посмотрел вниз. Все было спокойно. Миниатюрные люди спокойно двигались по своим делам, глядя куда угодно: перед собой, по сторонам и под ноги, но только не вверх.

Рядом с балконом, на котором он находился, было окно, такое же, как и у него в номере, ведущее в ванную комнату. И небольшая форточка в нем была открыта.

– Неужели не втиснусь? – прикидывал Панкрат.

Опасаясь потерять время, он решил рискнуть. Встал на перила и, перешагнув на карниз под окном, ухватился руками за раму, окружающую форточку, рассчитывая на ее прочность. Рама не подвела. Подтянувшись на руках, он буквально втащил в узкий проем свое тело. Приземлился он на руки.

«Судя по беспорядку в ванной комнате, горничные в номер еще не допускались», – решил Суворин, с досадой вытирая носовым платком зубную пасту, которая брызнула на него из раздавленного им тюбика. Бросив беглый взгляд на разбросанные мокрые полотенца и губки, Панкрат проследовал в апартаменты.

Хотя апартаментами жилье француза назвать можно было с натяжкой. Жестоко экономя, хозяева отеля, как в общем-то принято почти везде, давили на креатив.

Это был такой же номер, как и у него. В футуристическом стиле, впрочем, как и весь отель. Светильники со встроенными вентиляторами, которые при включении раздували накрывающие их светящиеся купола. И выключатели в виде зеркальных пятен, напыленных на стены. И датчики кругом, на случай, если кто-нибудь забудет выключить свет либо телевизор или вытворит еще что похуже. Холодильник с напитками сразу за кроватью, как будто жильцы отеля непременно должны просыпаться с пересохшим горлом. И уж совсем оскорбляющие достоинство яркие виниловые тапочки…

От такого «креатива» Суворин обычно зверел. Но сегодня как раз был его день! За вычурную, в виде стружки, ножку кровати специальным замком был «пристегнут» кейс. Панкрат не ломал себе голову с кодом. Просто достал нож и довольно быстро вскрыл замок.

«Ошибочка», – пробормотал он, несмотря на то что в голосе его слышались довольные нотки.

Да, он, действительно, ошибся. Судя по письмам и бумагам, находившимся в кейсе, это был номер не Рувье как ему сообщили достоверные источники, а Шнейдера. Вся почта и бумаги были на немецком языке. Панкрат, не особенно вчитываясь, достал мобильный и сфотографировал несколько адресов. Затем прочел несколько писем личного характера. Выяснилось, что Шнейдера ждали дома к субботе.

В это время кто-то вставил ключ в замок. Суворин быстро закрыл дипломат и бросился в ванную комнату.

В номер Шнейдера ввалилось несколько человек. Судя по голосам, все они были навеселе. И если бы Панкрат не знал, что эти люди только что обедали в весьма приличном месте, он бы решил по их кратким и скабрезным репликам, что они вернулись со слета азиатских проституток.

– Вот уроды, – усмехнулся он. – Эгоманьяки, – добавил он, запрыгнув на подоконник и втискивая свои плечи в узкую форточку, для того чтобы покинуть эту насквозь пропахшую лосьоном Шнейдера ванную комнату.

Но в тот момент, когда он уже стоял на карнизе, дверь открылась и на пороге с откровенно разинутым ртом и чудом державшейся в его уголке дотлевавшей сигарой застыл хозяин номера.

– Très drol (Очень забавно), – наконец пробормотал он, выходя из ступора, и тут же истошно завизжал: – Voila! Voila!.. Russen! (Вот! Вот!.. Русский!) – тыча в окно длинным указательным пальцем.

Сигара наконец выпала из его рта, свалившись на сжатую в кулак руку, которую он, как опытный тенор, берущий высокую ноту, прижал к груди.

Через секунду в дверях с обеспокоенными лицами столпились гости Шнейдера.

Сделав свирепое лицо, Суворин оторвал правую руку от карниза и начал якобы стрелять из пистолета. Вышло достаточно правдоподобно. Все четверо стоявших в дверях мужчин тут же дружно повалились на пол.

– Я вижу, вам там хорошо! Я вас оставлю в вашем уголке! – крикнул он и, поразмыслив пару секунд, направился не в сторону балкона своего номера, а туда, где была пожарная лестница. Это был лучший вариант.

Когда пришедшие в себя немцы и французы распахнули окно, Суворин был уже метрах в трех. Он двигался по выступу, идущему под окнами двенадцатого этажа. То ли это был архитектурный каприз автора, то ли еще что, но для Панкрата это был счастливый случай. Он двигался, держась руками за карнизы, идущие под несколькими окнами. Балконов больше не было. И это тоже был плюс, сэкономивший ему массу времени.