Андрей Воронин - Панкрат. Возвращение в небо

– Где вы здесь видели хоть намек на гуманизм? – возразил Панкрат и бросил взгляд на пол, выложенный зеленой плиткой, туда, где возле ножек столов находились специальные стоки.

Затем вышел, умудрившись так хлопнуть пластиковой дверью, что в шкафу, набитом перчатками, бутылями, заполненными какими-то реактивами и пустыми емкостями, зазвенели стекла.

– Нервы! У всех нервы, – вздохнул патологоанатом. – Спасибо, хоть «клиенты» на нас не жалуются, – пробормотал он и, склонившись над телом Виктора, принялся что-то объяснять окружившим его студентам.

С тех пор прошло пять дней. А теперь был последний четверг августа. И Панкрат, сидя за столиком, спрятанным за ажурной ширмой, мог слушать и наблюдать за теми, кто убил ни в чем не повинных студентов из-за килограмма золота и пары изумрудных камней.

Словно подслушав его мысли, Шнейдер заговорил о какой-то раритетной вещи. Еще через пару минут стало ясно, что речь идет о медальоне Анэс.

– У нас нет ни дня на обдумывание, – переводил его речь Суворин. – Этот парень в любой момент может избавиться от медальона или исчезнуть из Москвы.

– Что делать? – спрашивал немец на плохом французском, бросая короткие взгляды на каждого из собравшихся за столом.

– Я был бы рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека, – заявил Рувье. Лицо его было угрюмым и холодным.

Из дальнейшего разговора Панкрат понял, что собравшиеся раскручивают вариант с обвинением его самого в убийстве студентов. Однако через некоторые время все они пришли к выводу, что способ этот хоть и хорош, но к медальону их не приблизит.

– Только западня! – наконец было принято решение.

В этот момент им как раз подали кофе.

– Вот как! – Панкрат с яростью сжал под столом кулаки. – Значит – западня и значит – я должен быть благодарен «Анэс» за то, что до сих пор на свободе.

«Доберусь я до вас», – мысленно пообещал он, представив всю эту компанию сидящей на электрических стульях. И себя, стоящего рядом с рукояткой и одним ее движением пронизывающего их тела двумя тысячами вольт для верности и повторяя разряд восемь раз, как во время казни в некоторых Штатах.

Правда, американцы считали, что смерть от такого удара током наступала в течение двух минут, и предполагали, что приговоренные теряли сознание в первую же секунду. Но Панкрат, имевший некоторый опыт работы в криминалистической лаборатории, знал, что кровь в сосудах после удара током сворачивается и затем начинается быстрый процесс разложения. Поэтому он сильно сомневался, что такая смерть не приносит мучений.

Он снова прислушался.

Но разговор резко перешел на другую тему. Иностранцы заговорили о москвичках.

– А вы говорили, что русские женщины не стоят французских. Надо уметь взяться, – двусмысленно улыбаясь, заявил Отто Шнейдер.

– …Эти порядочные женщины… – взгляд Рувье, сидящего до сих пор со скучающим видом, оживился, – …между нами.

– Идиоты! – повторил Панкрат достаточно громко и едва сдерживая себя. – Я покажу вам diese Russen (этих русских).

– Мой друг! – вскочил он, кивнув заскучавшему официанту и положив на стол деньги. – До свидания.

– Adieu, honorable (Прощайте, достопочтимый), – проснулся тот, по достоинству оценивая оставленные чаевые.

Минут через двадцать «Boy Racer», предварительно натертый фланелью и ослепительно сверкающий серебристым металлом на августовском солнце, оставил далеко позади мирно беседующих в «Дягилеве» иностранцев и летел в сторону «Туриста».

Еще через десять минут, сделав четкий разворот на сто восемьдесят градусов, «Boy Racer» остановился возле гостиницы и был сдан на руки выбежавшему навстречу парню в униформе.

– Держи наготове! – вложил Панкрат купюру парню в нагрудный карман.

– Так точно! – последовал ответ.

Суворин бросился в отель. Задержавшись возле администратора ровно настолько, чтобы взять ключ от заказанного заранее номера, и отмахнувшись от направляющегося к нему с приветственной улыбкой портье, он кинулся к лифту.

Номера Шнейдера и Рувье были рядом с его номером. И теперь у Панкрата был реальный шанс получить хоть какой-нибудь компромат на этих людей. Ему нужен был этот шанс. Шанс, чтобы отомстить за ребят, чтобы «затянуть петлю» на поганой шее убийц. Нет, не выстрелом из пистолета, так, чтобы они и осознать-то не успели своей кончины. А чем-нибудь более существенным.

Тем, что заставило бы их пожалеть, что они родились на свет божий.

Суворин вышел на небольшой балкончик и, недолго думая, перешагнул через невысокие перила. Тело его висело на уровне двенадцатого этажа. И он понимал, что теперь важна каждая минута, пока его не заметили и пока не собралась толпа зевак. Поэтому сильным рывком подтянул ноги вверх. И, зацепившись ими за перила соседнего балкона, ухватился за них руками. Это был эквилибристский трюк средней степени сложности. Оказавшись на соседнем балконе, Суворин даже не запыхался.