Богдан Сушинский - Ветер богов

– Райс так Райс, – как можно безразличнее согласилась Фройнштаг, направляясь к выходу вслед за обер-лейтенантом. Но лишь когда дверь за ней закрылась, Скорцени вспомнил, что камикадзе, с которым он встречался перед отъездом на виллу «Эмилия», носил ту же фамилию. Стойкий парень, подумалось ему. Избрал свой путь и идет им до конца. Не набрать ли из таких вот камикадзе свою особую группу?

«Нет, – тотчас же отверг эту идею Скорцени. – Мне не нужны камикадзе. Наоборот, людей, чувствующих себя смертниками, следует изгнать из диверсионных групп. Солдат, определивший себя в смертники, сознательно лишается воли к борьбе за свою жизнь, а значит, – фантазий диверсанта, упорства в борьбе с врагом, желания перехитрить и выжить, победить; осознания того, что жизнь можно отстоять лишь ценой победы, даже если за эту победу приходится платить жизнью».

Вот только лицо Райса… Где-то он уже видел его. Фамилия совершенно незнакомая, а вот лицо почему-то запомнилось. Где и при каких обстоятельствах?

– Господин штурмбаннфюрер, адмирал Хейе ждет вас у себя, – появился в кабинете Родль, прервав его мысленные поиски.

– Фамилия Райс вам о чем-нибудь говорит?

– Конечно.

– Конкретнее.

– Смертник, который проведет первую атаку.

– Еще никогда в жизни вы не разочаровывали меня столь основательно, Родль.

Адъютант непонимающе повертел головой, отметая этим всякие обвинения. Что бы там ни думал о нем шеф – он старается.

А тем временем обер-лейтенант завел Лилию в небольшую комнатку со встроенным в стену настоящим корабельным иллюминатором вместо окна и предложил подождать, пока он разыщет камикадзе. Унтерштурмфюрер присела за небольшой столик и только тогда внимательно осмотрела комнатку: два стула, две кровати – «на тот случай, когда на свидание прибывает кто-то из родственников», – объяснила себе Лилия. Две тумбочки, небольшой шкафчик с кухонной утварью. На столе – Библия, а на стене, по одну сторону иллюминатора, – деревянное распятие, по другую – фотокопия кающейся Марии Магдалины.

«Очень „удачный“ подбор, – иронично улыбнулась Лилия, – если учесть, что созерцателями этой якобы раскаявшейся блудницы становятся смертники и их возлюбленные».

И вообще, придумать подобные комнаты свиданий могли лишь сентиментальные итальянцы. Фройнштаг считала, что такая непозволительная вольность, как свидание с близкими, смертникам просто-напросто ни к чему. Избирая этот кратчайший путь к Господу и славе, доброволец должен избирать и соответствующий круг людей, отрешаясь от всего мирского, что навсегда остается за пределами этой базы и секретной школы. Как отрекаются от всего отвлекающего от служения Богу и императору японские камикадзе.

Если удастся создать школу германок-камикадзе, она не допустит, чтобы дни мужества ее бессмертных ариек превращались в дни сентиментальных воспоминаний. Другое дело, что каждая из них хотя бы раз в неделю будет иметь возможность переспать с мужчиной. Возможно, из охраны или из мужской школы смертников. В конце концов, они, идущие на смерть, имеют право на подобный секс-паек.

– Извините, унтерштурмфюрер, – появляется в двери Коргайль, – рядовой Райс просит отменить эту встречу.

Фройнштаг невинно глядит на обер-лейтенанта, и тому кажется, что до нее не дошел смысл его слов.

– Прямо говоря, унтерштурмфюрер, он отказывается встречаться с вами, – чеканит слова Коргайль.

– Именно со мной? Договаривайте, обер-лейтенант, ваш камикадзе принципиально не желает встречаться со мной?

– Речь идет не обо всех камикадзе, – возражает Коргайль, вспоминая, что курсант отказался встречаться с офицером СД. – Я имел в виду только Райса.

– Встречаться он не желает только со мной или вообще с кем бы то ни было?

Теперь уже пришло время командира группы камикадзе задуматься.

– Уверен, что вообще ни с кем… Его можно понять. Как приговоренный перед казнью…

– Однако он не приговоренный, а солдат, который обязан подчиняться приказу.

– Я не стал бы истолковывать это недоразумение подобным образом. Приказа не последовало, я всего лишь предлагал ему встретиться… В то же время Райс всего лишь попросил отменить встречу. Или направить к вам кого-либо другого. Например, своего дублера.

– Значит, здесь распоряжаются рядовые? – задело Лилию.

– Я, конечно, мог бы наказать его, посадить в карцер… Но как накажешь смертника, которому утром садиться в заминированный катер? Может быть, действительно, дублера?