Александр Бруссуев - Тойво – значит надежда. Красный шиш

– Опять на Мессу к нам? – спросил он коллегу-перебежчика. – Товарища Глеба охранять?

– Куда это – к вам? – усмехнулся Адольф. – Не боись, пацан, там не пересечемся.

– Я не боюсь, я жалею, потому что, вроде бы, уже и не пацан.

– Ну-ну, – тот изобразил на лице кривую улыбку и отвернулся. Больше разговаривать с Антикайненом он не собирался.

Огромный Тойво Вяхя посмотрел на них с нескрываемым любопытством и заулыбался: взрослые люди, а ведут себя по-детски. Подошел баркас, рокоча мотором Петербургского завода «Русский дизель». В нем никаких рыбацких снастей не было, разве что несколько больших плетеных корзин, в которые, вероятно, предполагалось складывать рыбу. Путь их лежал к острову Коневец, где жил в свое время святой человек Арсений Коневецкий.

Встреча с Тайми была неприятной неожиданностью для Тойво. Куусинен, напутствуя его, обозначил, что на ту сторону уходит человек, которому надлежит подобраться поближе к художнику Рериху.

Николай Рерих, оказавшийся после Революции по ту сторону от границы в Сортавальской глуши, поехал по Европам продвигать свои выставки. Успешно, конечно, продвигать: и в Швеции, и в Дании, и в Великобритании. Вместе с этим он занялся антисоветской деятельностью совместно с родоначальником русского экспрессионизма Леонидом Андреевым. Да тут еще жена Елена Ивановна, вроде бы последовательница Блаватской, оккультизм предполагает рассматривать, как жизненную силу. Голова кругом пойдет.

Надобно, вообще-то, чтобы не кругом шла, а поступательно – и в некотором нужном молодому советскому государству направлении. Пес с нею с Еленой Ивановной – дело, как говорится, семейное, вот с Андреевым нужно разобраться. Это и предстояло сделать террористу с богатейшим послужным списком, Адольфу Тайми, не чурающемуся, кстати, всяких потусторонних явлений.

Именно поэтому он и работал с Глебом Бокием.

Казалось бы, что тут такого – художник, перебравшись заграницу, принялся критиковать новый строй в России. Мало ли таких художников! Плюнуть на него и забыть. Однако отчего-то не забывают. Или денег у него, как у дурака фантиков, или что-то иное, отличающее его от всех прочих диссидентов.

С деньгами понятно: не Савва Морозов, не Рокфеллер или Морган. Тогда, может быть, он что-то такое знает, чего другим не ведомо? Антикайнен задумался, вперив взгляд в коричневую стылую Ладожскую воду.

Тойво Вяхя тоже молчал – сегодняшнее путешествие тоже не доставляло ему никакого удовольствия. Антикайнена он уважал, также уважал и Тайми. Оба в его глазах были знатными борцами с самодержавием. Так уж сложились звезды, что Партия поставила его на передовую линию, где за плечами – Советский Союз, а впереди – вражеская буржуазная Финляндия. Или – наоборот, в зависимости, в какую сторону он перевозит революционеров. Вяхя хорошо ориентировался на Карельском перешейке, с детства знакомый с приграничным лесом, реками и озерами.

Он был прост в своем мышлении, но это отнюдь не означало, что примитивен. Именно поэтому у него так ловко получалось обходить все пограничные кордоны с обеих сторон, находить новые маршруты, каждый раз ставя в тупик профессиональных борцов с нелегальными переходами из России в Финляндию и наоборот.

– Эх, кончается наш промысел, – сказал, вдруг, один из рыбаков.

– Почему? – бездумно спросил Антикайнен.

– Того и гляди замерцает – и рыба спать уйдет, – пояснил тот.

Он имел ввиду, вероятно, первые морозы, которые за несколько дней скуют все реки и озера ледяной коркой. Это, порой, сопровождается Северным Сиянием – мерцанием, как его иной раз называли.

Тойво почему-то запали в голову слова о «мерцании». Также почему-то казалось важным, что рядом с ним сейчас человек Бокия. И мысль о пропаже денег во время бойни «Револьверной оппозиции» тоже как-то не давала покоя. Черт, в чем же загвоздка, что он никак не может усмотреть во всем этом?

Возле Коневца они втроем перелезли на другой баркас, в котором точно такие же плетеные корзины уже были полны рыбы. Ладога не штормила, но хмурилась – на воду даже смотреть было холодно и страшно. Обратный путь для двух Тойво должен был состояться другим маршрутом. Адольф возвращаться в Россию пока не намеревался.

Рыбаки их высадили по пути, свернув к камышам. Так что пришлось всем нелегалам промочить ноги, добираясь до суши. Там их пути расходились: Вяхя отправлялся к Савонлинне, Тайми – к Турку, ну, а Антикайнен, понятное дело – к Выборгу.