Александр Бруссуев - Тойво – значит надежда. Красный шиш

Руки редко бывают сами по себе, а если и бывают, то, в основном, они при этом довольно безжизненные. К этим рукам прикреплялись вполне людские тела, мужские и женские. В черных одеждах, чем-то напоминающих рясы, мужчины – безбородые, женщины – простоволосые, глаза пустые, от макушки каждой головы куда-то отходит призрачный и тонкий отросток, еле-еле просматриваемый.

Они несли Тойво куда-то, и он ощущал, что походка у носильщиков – того, прыгающая какая-то. Словно бы, ноги у них вывернуты коленями назад, как у козлов и козлих.

– Беее! – дружно сказали люди в рясах, не поворачивая, впрочем, голов к своей жертве.

Антикайнен подумал, что эти люди – не те, за кого они себя пытаются выдать. Это не козлы, потому что он повидал в своей жизни настоящих козлов. Пан, к примеру, настоящий козел. Козлы – твари полезные, если подразумевать под словом «тварь» – творение Господа. Эти же субъекты – козлища.

Позади осталось Вечное дерево, позади остались алые треугольники Валькнута, что же там впереди? Впереди была пелевинская пустота (есть, говорят, такой писатель – Пелевин).

– Куда вы меня тащите, подлые предатели? – спросил Тойво, и звуки собственного голоса придали ему уверенности.

– Веее! – неожиданно заблеяли козлища, хотя Антикайнен не ожидал от них ответа. – Виии!

– Вий? – подсказал им человек.

– Агааа, Виий! – согласились они и дружно закивали головами.

Ну, вот, приплыли. Опять Вий, опять зеркала – без них он не может ви-деть. Но кругом кромешная темнота, только он, козлища и белый силуэт женщины с лопнувшей головой. Судя по всему к нему они и направляются. Та застыла мраморной статуей, как и подобает безголовому человеку, не шевелясь. Ну, ладно, пора прекращать это безобразие.

Его несли ногами вперед, что способствовало некоторой потери внимания тех козлоногих, что держали его ноги – они смотрели вперед и, казалось, даже утратили свои железные хватки. Конечно, это было не так: двое несли за щиколотки, двое – за бедра, еще два козлища вцепились в плечи – они держали Тойво крепко, но по причине его полного несопротивления тоже не напрягались.

Он дернул в сторону сначала левой ногой, заставив чуть пошатнуться и без того неуклюже шествующего носильщика женского, если судить по длине волос, полу. В тот же миг он крутанул ногой, отчего руки козлища оказались вывернуты и заведены под его ногу. Аналогичным образом Антикайнен поступил с правой ногой. Теперь у него было больше свободы движений, и можно было этой свободой воспользоваться.

Тойво дернул ногами вниз, сгибая их в коленях. У тех, кто его держал за щиколотки была два варианта: отпустить человека, либо выломать себе руки. Они, конечно, пошли по второму пути. Да, по сути, это уже было совершенно неважно: сломанные кости не являются какой-то важной составляющей в удержании захвата – наоборот, словно бы никакого захвата уже и нет. Антикайнен со всей силы дернул ноги влево вбок, парочка козлищ со сломанными руками отвалились наземь, а он сцепил ноги в замок на шее ближайшего носильщика, не успел тот проблеять что-то в ответ.

И, дернувшись всем своим телом изо всех сил вниз, с удовлетворением отметил два момента. Первое – шея носильщика отчетливо издала треск, второе – вся их процессия начала заваливаться на землю. Ну, в таком положении, он ощущал себя, как рыба в воде: коленями и локтями попеременно нанося удары вправо-влево, освободил руки полностью, достал боевой нож из ножен на голени и для пробы резанул по горлу самому сильному, как ему показалось, врагу. Тот забулькал и начал истекать вполне обыкновенной кровью.

Дальше было уже просто – используя фактор внезапности своего нападения, Тойво в считанные секунды остался единственным живым среди всей кампании. Даже для верности ткнул ножом по нескольку раз каждого из козлищ с переломанными руками. Вот и все.

Да не все, все-таки.

10. Ночь Ивана Купалы в Карелии (продолжение).

Мимо него на коленях, молитвенно сложив руки и сделав скорбные глаза, прошел Тынис. Вокруг сделалось привычно светло, как в Белую ночь, шайтан-машина эстонца шипела и потрескивала, тонкие медные зеркала поблескивали, ни ветерка, ни движения воздуха.

– Куда? – прошипел ему Тойво.

– Я призван! – прошептал ему Тынис, не прекращая двигаться. – Это мой Хозяин. Это мое призвание.

Антикайнен оглянулся и увидел огромного осьминога. Ну, да – осьминогам здесь самое место. А располагался он как раз на том самом месте, где полагалось бы находиться безголовой женщине. Черт, да это же не осьминог – это призрачный рогатый череп с множеством отростков-щупалец. И одно из этих щупалец держит несчастного эстонца за макушку и тащит к себе.