Александр Тамоников - Палач из Галиции

– Командир, под домом остались следы. – Волков тоже с трудом стоял на ногах, его лицо превратилось в серую маску, в глазах поблескивали предательские слезы. – Их двое было, кровь с них ручьем текла. Но за восточной оградой пятна пропадают. Чертовщина какая-то. Может, они в сменной обуви пришли, как дети в школу ходят? – неудачно пошутил он.

– Ищите, Максим! – Алексей скрипнул зубами. – Хотя бы ради памяти Малашенко и тех двоих. Нельзя сегодня спать, понимаешь?

К трем часам ночи больница вновь опустела. Он в изнеможении сел на лавку в коридоре. Рядом плюхнулся Лева Березин. Тот тоже выглядел неважно. Круглая физиономия опухла от недосыпания, уши торчали еще сильнее.

– Закурить дай.

Алексей порылся в карманах.

– Нет, кончились.

– Черт, сейчас ведь не найдешь ни у кого. А где есть?

– Не помню. В комендатуре должна остаться пачка. Слушай, Лева, ты обратил внимание, что окно было не заперто? Словно заранее шпингалет открыли, чтобы ребята долго не мучились и не шумели.

– Отличная версия, – невесело проговорил Березин. – Есть еще другая, совсем скучная. Просто не закрыли. Днем проветрили, раму задвинули, а на шпингалет не замкнули. Не расстреливать же их за это, хотя и надо бы. Тебе не кажется, что мы что-то упускаем?

– Даже знаю, что именно. Нужно просмотреть все личные дела, списки местных, имеющих доступ к информации, прибывших, тех, кто работает в комендатуре. Не могу избавиться от ощущения, что кто-то водит нас за нос.

– Но все эти документы у тебя. – Березин посмотрел на него с удивлением. – Ты утащил их в комендатуру и теперь сидишь на них, как собака на сене, никому не даешь.

– Серьезно? – спросил Алексей. – Тогда пойдем в комендатуру. Заодно и покурим.

Они уже полчаса сидели в кабинете, выделенном капитану контрразведки. За окном неторопливо тащилась ночь, до рассвета еще оставалось время. Оба утонули в бумагах и табачном дыму. Они листали личные дела работников комендатуры, лиц, согласившихся сотрудничать с Советской властью, – на многих стояла пометка «Выбыл по причине смерти» – всех прибывших, убывших. Строчки плясали перед глазами, плохо откладывались в мозгу.

Березин откинулся на спинку стула, протер глаза и спросил:

– Стаканы есть?

– В шкафу посмотри, – машинально отозвался Алексей.

Березин погремел посудой, выставил на стол граненый стакан и мятую кружку, достал из планшета плоский флакон без опознавательных знаков, щедро набулькал в изысканную посуду.

– Давай, напарник. Иначе точно уснем. За твоего парня, за других, за всех сразу!

– Это что у тебя? – осведомился Алексей.

– Спирт, – невозмутимо ответил Березин. – В госпитале взял. Не только же им пить. Уже проспиртовались все насквозь, особенно хирург.

Они выпили, и им на время полегчало. Буквы стали складываться в слова, те – в предложения.

Большинство документов Алексей уже просматривал. Но были и бумаги, не удостоенные такой чести. Например, личные дела работников районного госпиталя, как военных, так и гражданских. По состоянию на апрель сего года.

Перед глазами капитана возникали знакомые лица: медсестры, мелькавшие перед ним в госпитале, Рая Полищук, хирург Треппер, Ольга Дмитриевна Антухович, весьма фотогеничная и уверенная в себе.

Что-то здесь было не так. Или он ошибался? Интуиция подсказывала ему, что с госпиталем что-то нечисто, хотя уверенности в этом не было.

– А ты что смотришь? – спросил он у Березина.

Лева заразительно зевнул, протер глаза, взглядом сурового народного судьи уставился на ополовиненный флакон и ответил:

– Списки лиц, прибывших в город и район. Военные, сотрудники НКВД, механизаторы, рабочие с дефицитными специальностями, учителя. Так-так, сейчас посмотрим, с кем там наш капитан из контрразведки амуры крутит. Или ты думаешь, что НКГБ ни о чем не догадывается? Мы всегда в курсе. Кто она? Ах, не скажешь?

– Лева, работай! – разозлился Алексей.

– Так я и работаю. Давай, напарник, колись.

– Надоел уже. Соколовская Елизавета, – неохотно буркнул Алексей. – Доволен? Теперь делом займись.

– Ага, вот она. – Березин отыскал нужную страницу. – Странно, почему-то копия. – Он долго всматривался в фотографию, потом ухмыльнулся и заявил: – Слушай, приятель, я, конечно, ничего плохого не хочу сказать. Женщина в принципе приятная. Но она не старая для тебя?

– Так и мы не новые, – машинально отозвался Алексей и тут же нахмурился. – О чем ты?

– Сорок пять ей. – Лева как-то странно на него посмотрел.