Александр Шувалов - Шут специального назначения

– Ух ты.

– А может и так случиться, что о нем напрочь забудут. И пусть себе дальше шустрит.

– Лучше бы так.

– От тебя зависит.

– Это как? – удивленно спросил я, даже не успев испытать прилив законной гордости от того, что хоть что-то в этом мире зависит персонально от меня.

– Элементарно, – был ответ. – Подумай и правильно ответь.

– На что?

– На предложение, – терпеливо, как инвалиду детства, пояснил Саня.

– Ну, тогда пока.

– Куда ты? – забеспокоился он.

– Думать.

– Даже горячего не попробуешь? – огорчился Котов.

– В другой раз как-нибудь. – И резко было стартовал. Но тут прозвучало…

Тихонько, так что соседи не расслышали, а они и не слушали вовсе, заняты были, всем коллективом били какого-то тощего длинного мужика с шеей, как у гуся. Тот что-то там на весь зал о политике, да о демократии гундеть начал, вот товарищи и принялись предельно корректно разъяснять, что здесь ему не Гайд-парк. Зато мне по ушам ударило.

– Стоять, Штирлиц!

– Какой я тебе еще Штирлиц?

– А вот об этом и поговорим. – И Котов сделал знак душечке за стойкой, чтобы несла уже горячее и в графинчике к нему.

– А… – начал было я, но тут грянуло:

– Анус себе дерни, пес!

Пока мы с Котовым играли в вопросы-ответы, многое в этом шалмане изменилось. Те ребята, что так интересно клубились за соседним столиком, нас покинули. Полагаю, просто средства на приличный загул в элитарном заведении закончились, вот и перешли куда-нибудь во дворик продолжать банкет в более экономном режиме. Жильцам на радость.

А на освободившейся плацкарте разместилась романтическая парочка. Неопределенного возраста, но все равно достаточно товарного вида кавалер с кудрями до плеч, глазками цвета неба сразу над всей Испанией, румяными щечками и того же цвета кончиком носа. Тех же приблизительно лет дама, типичная нелюбимая училка младших классов: узкое вытянутое личико, унылый острый нос длиной с Патриарший мост, суровый взгляд, стянутые в классический строгий кукиш на затылке тусклые жидкие волосенки.

Расположились и с ходу принялись выпивать и закусывать. И не просто так, а под звучно произносимые кавалером тосты. Вперемежку со стихами и относительной приличности анекдотами. Дама млела, таяла, как снег под солнышком, и оплачивала веселье.

А потом произошло то, что и должно было. Месье захорошело, он побагровел лицом и принялся щедро разбавлять речь матом. И вместо красивых слов о любви все громче зазвучали настоятельные просьбы, а потом уже и требования еще и еще водочки.

Внезапно остро осознавшую, что все это время шкворчало, фигурально выражаясь, не сердце кавалера, а всего лишь его папироска, изготовившуюся было разрыдаться даму было до слез жалко.

Впрочем, этот жестокий мир девичьих слез не дождался. Соблазненная и прокинутая взяла себя в руки и на очередное предложение несостоявшегося мужчины всей ее жизни («Еще,…, дернуть») ответила вполне себе симметрично. Завораживающе грудным голосом, что интересно. Плеснула остатками морса в наглую рожу и шагами каменного гостя двинула на выход. Узкая и прямая, как дорога к счастью, спина выражала скорбь о бездарно потраченных деньгах и времени, а еще искреннее убеждение в глубокой непорядочности всех сразу мужиков.

Оставшийся в одиночестве коварный халявщик допил жалкие остатки из ее стаканчика и впал в дрему, ну, буквально обвис на опустевшем столе.

– Высокая трагедия, – заметил Саня. – Не вижу повода не выпить.

– Нема базара, – отозвался я.

Водка в этот раз оказалась не просто приятной, а вкусненькой-вкусненькой-вкусненькой. Шумно и с удовольствием выдохнул и нацелился вилкой в сторону закусок. А их-то как раз и не было. Котлетки кончились, и, как в песне поется, завяли лютики. Это Котов все смел, обжора хренов. Ну, и я подсобил по малости. Все-таки с утра не жравши.

– Вот оно как. – Я бросил печальный взгляд на опустевший стол и тут же с грацией тореадора зацепил вилкой последнюю маслинку. – Конец, что ли, веселью?

– Размечтался, – отозвался Саня и покрутил в воздухе рукой, как вертолет лопастью.

Дамочка за стойкой все поняла правильно и на всех парах стартовала от стойки к холодильнику, а оттуда уже к нам.

– А ничего так у нас пьянка получилась, – признал я. Протянул руку, бутерброд с балтийской килечкой сам в нее и прыгнул.

– Еще вопросы? – изобразил заботу Котов.

– Уже спрашивал. – Я решительно отодвинул свой стаканчик в сторону.