Владимир Стрельников - Проект «Валькирия»

– Вы у своих, Борис Феоктистович! – словно прочёл его мысли дружелюбный. – Мы попытались спасти вас в 1942-м. Пока не знаем, насколько получилось. Сейчас здесь 1990 год. Мы находимся в Союзе Советских Коммунистических Республик. Но это не наш мир, а параллельный. Так что…

Саргенто смущённо развёл руками.

– Мы… победили? – голос у Бориса неожиданно охрип. Тут уже оба бело-голубых непроизвольно, но искренне разулыбались. Теперь ответил Кабо:

– Да! 9 мая 1945 года. Безоговорочной капитуляцией фашистской Германии!

«Что? Ещё ТРИ года такой войны?!»

Похоже, и эту мысль «военврач» уловил:

– Враг очень силён. Впрочем, тебе ли объяснять… Но – добили! Прямо в его логове. И пол-Европы освободили!

Кабо словно вбивал словами невидимые гвозди. Похоже, не заметив, что перешёл с Борисом на «ты». Саргенто успокаивающе положил руку ему на плечо:

– Остынь, Коль. Сейчас с медициной закончим, и всё Феоктистычу расскажем.

«Капитанша» протянула свою чудо-бумагу:

– Если вкратце, то по параметрам всё получилось. ИТ соответствует, психоматрица перемещена успешно. Это – полноценный Борис Феоктистович Сафонов. В наиболее оптимальной физической форме. Примите мои поздравления. Вот только… Он – же характерный «воин света»! Тёмного в спектре почти нет.

– Ну, и засунь его себе… В контейнер! Никол, давай! – весело откликнулся Саргенто. С каждой секундой он всё более нравился Сафонову. Было в нём что-то от обожаемого бывшего комбрига, легендарного Якова Смушкевича.

Кабо открыл панель ближайшего здоровенного прибора, оказавшегося тонкостенным металлическим шкафом, и извлёк «плечики» с привычной тёмной формой подполковника ВВС флота. В глаза сразу бросились две Золотые Звезды над его наградами: орденом Ленина, тремя Красными Знамёнами и английским «Ди-Эф-Си» («Крестом за выдающиеся лётные заслуги»). А справа – вообще что-то непонятное. Вроде отзеркаленного Знамени, но с надписью «Гвардия».

– Я всего лишь Герой Советского Союза! – нахмурился Борис.

Оба бело-голубых тотчас замерли по стойке «смирно». А вслед за ними вытянулась и «капитанша». «Саргенто» с совершенно серьёзным лицом, даже с какими-то левитановскими нотками в мощном командном голосе, продекламировал:

– Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 июня 1942 года «за образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками» гвардии подполковник Сафонов Борис Феоктистович награждён второй медалью «Золотая Звезда». Посмертно.

При начале цитаты Борис чуть не выпрыгнул из «кровати». Прямо голышом. Удержал лишь вид симпатичной «капитанши». Но услышав последнее слово, просто онемел. Постепенно начало доходить. Буквально только что рванувшееся к кабине море. 30 мая 1942-го… «Мы пытались спасти Вас…» «Сейчас здесь 1990-й». Указ Президиума ВС СССР от 14 июня 1942-го… А «Кабо» ещё и добавил:

– Наградной на вас послали ещё при жизни. За три дня до вашего последнего вылета к конвою. Пока суть да дело… Получилось – посмертно.

– Так это что, тот свет что ли? – Сафонов отметил, что серьёзный Николай опять начал ему «выкать». И как всегда основательно подошёл к новой проблеме.

– Не совсем. Мы пытаемся обмануть смерть. Точнее, получить у неё отсрочку. Ты… вы всё ещё нужны Родине. Даже – всему человечеству! – Саргенто взял форму дважды Героя и положил на кровать. Затем повернулся к «капитанше»:

– Зоринка Аркадьевна, дайте товарищу гвардии подполковнику одеться!

Та молча скрылась в лабиринте приборов.

* * *

Конечно, форма была не его. Сразу видно, что все вещи новенькие. Да ещё и слишком яркие. Хотя сукно хорошее и сшито добротно. Ордена тоже выглядели только что извлечёнными из заводских коробочек. Впрочем, привередничать не приходилось. К тому же имелся и «нулёвый» комплект нательного белья с шерстяной тельняшкой. Пока Сафонов облачался, «Кабо» снова сунулся в шкаф и извлёк ботинки, командирскую фуражку с военно-морским «крабом», а затем и ремень с кобурой. Борис сразу цапнул её, отметив привычную тяжесть. Откинул клапан и с удовольствием взял в руку штатный «Тульский-Токарев». Вот только заводской номер на нём отсутствовал.

– Борис Феоктистович, проверять пока не надо! – понятливо предупредил Саргенто. – Пистолет исправен. Две обоймы снаряжены. Здесь он, в принципе, вам не должен пригодиться. Но у фронтовика всегда должен быть при себе.

Оружие сразу вернуло уверенность. Всегда любил огнестрел. Любой. Нормативы «Ворошиловского стрелка» ещё в фабрично-заводском училище выполнил. А это что?! С тела исчез воспалённый, плохо заживший шрам операции по удалению аппендицита, после которой почти четыре месяца не мог летать.