Владимир Гриньков - Я – телохранитель. Забыть убийство

— Обитель — это монастырь?

— Да. От нас не очень далеко, но если ехать от Москвы, тогда Калуга — это не совсем по пути. Я ещё удивилась про себя, чего это он к нам заворачивает. Понятно было, что какой-то смысл имеется, а что к чему, я не могла взять в толк. Ну, посидели с ним, поговорили, он про житьё-бытьё расспрашивал…

— И про Алёшу? — догадался прозорливый Китайгородцев.

— То-то и оно! — хрустнула пальцами Нина Петровна. — Тогда оно было непонятно. Ну, спрашивает. Так Михаил много про что спрашивал. Он интересовался, я рассказывала, — снова хрустнула пальцами. — А сейчас я вспомнила: в основном-то было про Алёшу! Даже если какие-то вопросы вроде про меня, а всё равно получается, что про сына! Спросит так меня, мол, устаёшь? Ну, всяко бывает. Я же одна, а у меня больная мама. Ну, сын, наверное, помогает? Это он у меня спрашивает. Помогает, говорю. А ты ему? Это опять он. Сын в институте, а ты сама, мол, педагог, так что ему твоя помощь, получается, пригождается? Понимаете?

— Нет, — признался Китайгородцев.

— Выведывал про наши с Алёшей отношения. Как у нас да что. Если всё так, как вы сказали, тогда это объяснимо. Михаил хотел знать, насколько мой Алёшка самостоятельный. Значит ли мое слово для него хоть что-то до сих пор, или перерос уже, сами с усами.

Распахнулась дверь и в класс стремительно вошла крайне растревоженная женщина в строгом, без изысков, костюме.

— Нина Петровна!!! — произнесла она. — У вас урок! Там сумасшедший дом! Что происходит?!

Нина Петровна будто очнулась.

— Простите! — пробормотала она, пунцовая лицом, как уличённая в чём-то предосудительном отличница. — Я совсем забыла! Бог ты мой!

Она резко встала. Стул опрокинулся. Она этого даже не заметила.

— Про обитель мне скажите! — попросил Китайгородцев. — Вы говорили — монастырь. Куда Михаил якобы собирался.

Священник. Обитель. Всё это могло быть как-то связано. Других зацепок не было.

Приехали к дому Нины Петровны. И здесь тоже Станислав Георгиевич заосторожничал. Близко подъезжать не стали. Лисицын отправил своего охранника на разведку. Тот вернулся быстро. Никого в квартире не было. Лисицын нервничал. Время таяло, как тает под весенним солнцем снег. Станислав Георгиевич даже задумался о том, не вернуться ли ему туда, где жил священник. Может, уже вернулся поп? Но и здесь дела были важные.

День сгорел, остался пепел сумерек. В окнах домов зажигался свет. Станислав Георгиевич в полном одиночестве сидел в своей машине и смотрел в чужие окна почти что с ненавистью. В его жизни началась чёрная полоса. И никто во всём этом городе знать не знал, насколько ему плохо.

Женщина прошла мимо машины. Станислав Георгиевич среагировал с запозданием. Толчком распахнул дверцу, бросился вдогонку. Услышав за спиной шум, женщина резко обернулась. Он не ошибся. Нина Петровна. Он её напугал, она отшатнулась и выглядела так, будто пребывала в состоянии, близком к обмороку. Всматривалась в лицо Лисицына.

— Привет, Нина, — сказал он ей.

И только теперь она осознала, что не ошиблась. А до этого не могла поверить собственным глазам. Уж больно разительная перемена произошла в этом человеке.

— Ой, Глеб!!! — сказала Нина Петровна потрясённо. — Какой ты!!! Тебя и не узнать!!!

В этой квартире Глеб не был несколько лет. Больше года он вообще не появлялся в Калуге, да и до той памятной майской рыбалки со Стасом он приходил сюда в гости — когда? Уже не вспомнить. С Ниной такие отношения были… Да никаких, если честно. Тем удивительнее случившаяся с ней метаморфоза. Взволнована и изумлена. Когда включила в комнате свет и смогла рассмотреть Глеба подробнее, приложила руки к груди, будто не верила своим глазам.

— Ой, Глеб! — покачала головой.

В её взгляде угадывалось потрясение. Точно, не верила.

— Алёша где? — спросил Глеб, сторожко вслушиваясь.

Женщина махнула рукой, что можно было истолковать как угодно. И так, что она не знает. И так, что знает, но говорить тут не о чем, им Алёша ничем не сможет помешать.

— Глеб! Какой ты! Ты где был? Ты куда пропал? Я такого о тебе наслушалась!

— Какого?

Глеб сбросил, наконец, с себя пальто. Теперь Нина Петровна имела возможность оценить и его роскошный костюм.

— Мне говорили, что тебя чуть ли не убили и что ты скрываешься.

— Кто меня убить хотел?

— Стас. Но это же неправда? — Нина Петровна пытливо посмотрела собеседнику в глаза.

— А кто говорил такое?

— Один человек.