Владимир Гриньков - Я – телохранитель. Забыть убийство

— А он копошился? — с хмурым видом осведомился Китайгородцев.

Неприятно ему было.

— Конечно, копошился, — сказал Потёмкин. — Тут никаких сомнений.

В этом городе Потёмкин уже бывал на гастролях. Год назад.

Администратор гостиницы улыбалась Потёмкину как родному.

— Мы вас помним, — сообщила она, расцветая на глазах.

Она радовалась, а Китайгородцев мрачнел. Он проводил Потёмкина до номера, а сам вернулся к администратору.

Спросил, не наводил ли кто-либо справок о приезде московского гипнотизёра Потёмкина.

Никто не интересовался.

Попросил показать список жильцов.

Никого подозрительного.

Дополнительно попросил поделиться сведениями о тех, кто забронировал места в гостинице на ближайшие двое суток.

Всего несколько человек, в основном из близлежащих населенных пунктов. Ничего настораживающего.

Китайгородцев прошёл по гостиничным коридорам. Всё, как бывает обычно в провинциальных гостиницах. Серьезных замечаний не было, если не считать того, что путь к запертой двери чёрного хода преграждали какие-то пыльные ящики. Китайгородцев попросил администратора эти ящики немедленно убрать.

— Куда я их уберу? — осведомилась женщина с недовольным видом. — И зачем вообще?

— Затем, — ответил Китайгородцев. — На случай пожара.

— Откуда здесь пожар?

Вместо ответа Китайгородцев зажёг спичку и бросил её в стоящую на лестнице урну.

— Что вы делаете?! — воскликнула женщина.

— Я сделал то, что может сделать любой из ваших постояльцев, — спокойно произнёс Китайгородцев.

Мусор в урне запылал. Женщина заметалась.

— Огнетушитель, — подсказал Китайгородцев. — По коридору направо.

Сам он не делал ни малейшей попытки потушить огонь.

Женщина убежала и вернулась с огнетушителем. Попробовала привести его в действие, но у неё не получилось. Тогда Китайгородцев пришёл ей на помощь. Потушил огонь, после чего сказал:

— Если здесь запылает, вы даже потушить не сможете. Так что не упрямьтесь, делайте, что говорю.

— Я вызываю милицию! — ожесточилась женщина.

— И правильно делаете. И ещё посоветую и пожарный надзор вызвать. Пусть протоколы составят. У вас тут запасной выход заблокирован. И ещё урна горела.

— Это ж вы!!! — задохнулась от подобного коварства женщина.

— Не я, — бестрепетно не согласился Китайгородцев. — Никто не видел. Нет свидетелей. Да, я шёл. Да, увидел в урне огонь. Да, забил тревогу, сообщил вам. Да, вы среагировали, огнетушитель принесли, но как с ним обращаться — не знали. Не обучали вас? С техникой безопасности проблемы? Вот пусть полиция с пожарными и разбираются.

Женщина промолчала. Растерялась, это было видно.

Когда Китайгородцев минут через тридцать спустился к двери чёрного хода, ящиков там уже не было.

Но гарью пахло до сих пор.

Не успело выветриться.

Директор местного Дома культуры не смог припомнить, чтобы кто-то наводил справки о гастролях гипнотизёра Потёмкина, но Китайгородцев всё-таки попросил его вызвать к началу представления милицейский наряд. На всякий случай.

Милиционеров было двое. С их помощью Китайгородцев прикрыл два входа: в зал и на сцену. Кулис здесь не было, поэтому сам Китайгородцев, чтобы не маячить на глазах у зрителей, спустился со сцены в зрительный зал и встал у лестницы в несколько ступеней, которая вела на сцену.

Пока Потёмкин читал свою лекцию, Китайгородцев взглядом просканировал зрительный зал. Знакомых лиц он не увидел. Зато увидел нетрезвых, которых оказалось на удивление немало, и даже, кажется, один наркоман тут обнаружился: у парня, что сидел в шестом ряду, было странное выражение лица, словно он в мыслях пребывал где-то далеко отсюда. И взгляд какой-то стеклянный. На всякий случай Китайгородцев не выпускал его из поля зрения.

Потёмкин дочитал лекцию. Теперь должен был начаться сеанс гипноза. Публика притихла. Потёмкин стоял у края сцены, вглядываясь в зал, будто бы высматривая, с кого ему удобнее начать. Китайгородцев ненадолго отвлёкся на Потёмкина, как вдруг в зале случился какой-то шум. Обеспокоенный Китайгородцев обернулся.

К сцене шёл тот самый парень из шестого ряда, которого Китайгородцев принял за наркомана. Он шагал решительно, но походка его была странной: ступал широко, крепко впечатывая подошвы ботинок в пол. Китайгородцев встал у него на пути, закрывая собой выход на сцену, как вдруг услышал за своей спиной негромко произнесённое Потёмкиным: