Кирилл Казанцев - Последняя обойма

Анна присела на корточки рядом со вторым парнем. Тот был бледен как полотно. Только две капли чужой крови краснели

на его щеке. Анна обняла парня за плечи одной рукой и приставила ствол пистолета под подбородок - другой.

- Вот и все... - тихо проговорила она. - Жить или умереть. Сказать или промолчать. Игры кончились, мальчик. Теперь все

будет всерьез...

- Не убивайте меня! - простонал парень. - Тетенька, не убивайте меня... Пожалуйста, очень вас прошу! - Он свободной

рукой закрывал лицо, словно это могло его спасти.

- Мне придется тебя убить, - сказала Анна. - Я на работе.

- Я не хочу... У меня мать дома осталась, сестра... Не убивайте меня!

- Ты еще и кормилец? - как бы сочувственно спросила Анна. - На семью пашешь?

- Да-а-а, - простонал парень.

- Надеюсь, у твоих родных хватит денег на достойные похороны, - все тем же бесстрастным голосом сказала Анна. - А то

некоторые, у кого денег не хватает, залезают в такие долги, что расплачиваются годами. Я знала одну семью, где после

похорон брата сестра пошла на панель, чтобы расплатиться с долгами. Ей было то ли шестнадцать, то ли семнадцать... Где

сейчас Гиви Хромой? Не говори громко, скажи мне на ухо, ладно? Никто не узнает, что это ты выдал Гиви. Все подумают на

него. - Анна кивнула в сторону мертвого тела. - Давай, говори... Я уберу пистолет, чтобы он тебе не мешал. А то ведь

неудобно, да?

- Неудобно, - согласился парень, размазывая слезы по лицу. Он весь дрожал, словно в лихорадке. Язык у него заплетался,

и Анна лишь со второго раза поняла, что ей хотел сказать этот молодой человек, присланный Гиви Хромым по мою душу.

Глава 7

- Пошли, - скомандовала Анна, и мы двинулись. Вообще-то команда адресовалась уцелевшему парню. Он нес на плече

завернутое в одеяло тело своего приятеля. Но и я, двигаясь сзади и передвигая ботинком тряпку, чтобы затереть капли крови

на полу, я тоже беспрекословно подчинялся решительному тону этой женщины. Я забыл о том, что видел ее обнаженной, о

том, что мы занимались любовью, мылись вместе в душе, вместе засыпали и просыпались, и я видел утром ее опухшее лицо

без косметики - а это крайняя степень близости между мужчиной и женщиной. Но в данное время все это затерялось где-то

на задворках моей памяти. Она у меня со странностями, эта память. Макс неоднократно говорил мне об этом.

Я помнил лишь падение на пол парня с простреленной головой. Кисть Анны, сжимавшая «ТТ», осталась практически

неподвижной. Потом она подняла гильзу и навела ствол на второго парня.

В этих ее движениях была какая-то особенная пластика. Пугающая и завораживающая одновременно.

Во всяком случае, я был заворожен и напуган. Мы вышли из квартиры, спустились по лестнице вниз - боевик с трупом

напарника на плече, я с тряпкой, Анна с «ТТ»... И я вспоминал: замершего у стены Автандила; тяжелый ботинок,

опускающийся на горло бандита, что лежит на земле возле моей машины; оседающий наземь Матвей Александрович,

одновременно зарезанный Марком и застреленный Анной...

Мне было что вспомнить. И было от чего сомневаться в целесообразности всего дальнейшего.

Раньше - все имело смысл, потому что я знал: если не позабочусь о Сидорове, никто о нем не позаботится. Если не

рискну, никто не рискнет. Я не отговорил его от идеи ограбления во время нашей вечерней беседы, и, значит, нес

ответственность. Теперь все было иначе.

Я спускался по лестнице только из-за себя. Потому что это должно было обеспечить в конце концов мою безопасность.

Вывести из-под удара. Заставить Гиви Хромого утереться и забыть.

Ну и деньги. Куда же без них? Уже никто - ни Анна, ни Боб - не заикался о десяти процентах от найденной суммы. Но

никто из них и не утверждал, что я рискую бесплатно. Из трехсот тысяч долларов можно наскрести несколько штук на оплату

моей скромной персоны.

Таковы были мотивы. Хотя нет, еще Анна. «Помочь слабой женщине», - сказала она. «Не вижу здесь слабых женщин», -

ответил я. Но пошел вместе с ней.

Теперь же говорить о слабых женщинах не имело смысла. Рядом с Анной. Имело смысл говорить лишь о слабых

мужчинах. Один - труп, второй - в истерике, третий подтирает кровь. Так мы и шли.

А еще я думал о том, что сейчас действую исключительно по собственному выбору, исключительно в своих интересах. Я

никого не спасаю. Я руководствуюсь исключительно трезвым и холодным расчетом.

И от этого мне было особенно не по себе.

Глава 8

Это случилось на лестничном пролете между вторым и первым этажами. Анна резко повернулась ко мне и вскинула