Кирилл Казанцев - Последняя обойма

ресторане «Комета» трудно было оставаться самоуверенным.

- Конечно, - согласился доктор. - Хотите посмотреть на вашего больного?

- Если можно.

- Для вас - можно. Только снимите плащ. У него сегодня определенно был тяжелый день.

Я снял плащ и повесил на ветку березы. Если бы Матвей Александрович увидел его не в сумраке сквера, а в ярком свете

больничного вестибюля, я бы упал в его глазах еще больше.

Я одернул свитер и зашагал вслед за доктором. Полученные деньги привели Матвея Александровича в приятное

расположение духа. Он шел и насвистывал. Я подумал, что это хорошо. Когда у врача все в порядке, он заботится о больных.

Просто у разных врачей разное представление о том, что такое - все в порядке.

Мы прошли мимо охранника в камуфляже, потом миновали дежурную медсестру за конторкой и остановились у

белоснежной двери с табличкой «Отделение № 7».

- Это мое, - не без гордости сообщил Матвей Александрович и вытащил из кармана большую связку ключей. Два из них

понадобились, чтобы отпереть дверь, а третьим доктор открыл палату, где лежал Сидоров.

- Первые сутки после операции возле вашего друга постоянно дежурила медсестра, - сказал Матвей Александрович,

пропуская меня вперед. - Но сейчас положение стабильное, и такая необходимость отпала. Я держу дверь закрытой, на

всякий случай. Чтобы посторонние не шастали. Но показания приборов, к которым подключен ваш друг, выводятся на

дисплей нашему дежурному по отделению, и в случае чего он всегда готов прийти на помощь. Хотя вряд ли возникнут

осложнения.

- Хорошо, если так, - ответил я, разглядывая неподвижное тело на высокой кровати. Рядом располагались стойка с

капельницей и какие-то электронные приборы, провода от которых тянулись к Сидорову и опутывали его, словно маленькие

черные змейки. От аппаратуры исходил ровный негромкий гул, и этот звук, как ни странно, меня успокоил. Я поверил, что

все будет нормально.

- Вы можете тут побыть некоторое время, - сказал доктор. - Я не буду вам мешать. Когда соберетесь уходить, захлопните

дверь и нажмите вот эту кнопку.

Оставшись один, я присел на металлический белый стул и уставился на Сидорова. Было непривычно видеть его таким

неподвижным и молчаливым. Он немного осунулся, но в целом выглядел вполне прилично. Щеки были гладко выбриты.

Пахло медикаментами, но не потом и мочой, как в переполненных государственных больницах.

Маленькие экраны медицинских приборов демонстрировали ломаные линии зеленого цвета, какие-то цифры. Эта

загадочная суета сверкающей техники также успокаивала. У меня возник соблазн запереться в этой отдельной

комфортабельной палате вместе с Сидоровым, смотреть на игру зеленых огней, спать по двенадцать часов в сутки, не видеть

никаких следователей, не слышать ни о каких ограблениях, не прятаться и не искать, не бить и не быть избитым, не слышать

визга пуль и не нажимать на курок...

Стерильная изоляция от внешнего мира. Мечта больных и слабых. Мне она тоже не помешала бы. Хотя бы минут на

пятнадцать. Я разделся до трусов и повесил свою одежду на батарею. Ботинки поставил рядом. Потом вымыл лицо и руки в

сверкающей белизной раковине. Свой туалет здесь также имелся. Просто курорт какой-то.

Я сел на один стул, положил ноги на другой и задремал. Какое-то время спустя мне послышался шум в коридоре, словно

кто-то пытался открыть дверь в палату.

Этого было достаточно, чтобы привести меня в чувство. Я сразу же вспомнил труп Автандила во дворе «Кометы»,

вспомнил слова Анны...

Я ухватил стул за ножку и подскочил к двери, готовый разбить голову любому, кто посмеет сунуться. Так я стоял минут

пять, пока окончательно не убедился в том, что шум за дверью либо остался в моем сне, либо не имел никакого отношения к

сидоровской палате. Я опустил стул, снял одежду с батареи и, хотя та еще не просохла до конца, натянул джинсы, рубашку и

свитер. От ботинок остались грязные следы на полу, но я решил, что заплаченной мною суммы более чем достаточно на

покрытие такого рода убытков.

Я осторожно направился к выходу, напоследок поправив простыню, покрывавшую грудь Сидорова. Это было странное

чувство. Будто передо мной лежал младший брат, о котором необходимо было заботиться. Младший брат, которого у меня

никогда не было. Странно все это...

Как и было велено Матвеем Александровичем, я захлопнул за собой дверь и нажал на красную кнопку. Пора было