Александр Тамоников - Свой с чужим лицом

– А давайте их свяжем, товарищ лейтенант, – предложил Григорий Ванин. – Нам же безопаснее будет.

– Мы лучше тебя свяжем, – выдал Федор. – И рот заткнем, чтобы глупости не говорил.

– Примерно так, – сказал Глеб. – Любая попытка ограничить свободу этих людей приведет к тому, что нам придется их тащить. Просто будьте начеку. Со всеми попрощались? Можем выступать?

Далеко на западе гремели взрывы. Немецкая минометная батарея утюжила опустевшую базу. Сообщить карателям, что партизаны ушли, оказалось некому. Мины падали плотно, валили деревья, засыпали землянки. Отряд ушел в болота, в северном направлении.

Путь партизаны заранее обозначили кольями, постелили гать в опасных местах. Шубин уходил на восток. Мишка Верещагин и двое его парней провели разведчиков через топь. Это оказалось несложно, если знать дорогу. На краю болота они простились.

– Ну, бывайте, парни. – Мишка обнялся с каждым, сдержанно кивнул подозрительным лицам, сбившимся в кучу. – Приятно было познакомиться, вместе повоевать. Будете в наших краях, как говорится…

– Скоро будем, – заявил Глеб. – Жди, Михаил. Пройдет неделя, и снова встретимся. Наступление начнется со дня на день.

– С наступающим вас, – сказал Верещагин. – Два дня осталось. Шампанское откройте, желание загадайте, Снегурочку непременно потискайте. – Мишка прыснул, и партизаны побежали догонять отряд.

С этой минуты красноармейцам пришлось побегать. Окружить болота силами, имеющимися у немцев, было нереально, но они старались и несколько участков перекрыли. Люди бежали по открытому участку между лесными массивами, вязли в снегу.

Справа за лесом нарастал тревожный гул, приближался грузовик. Через мгновение он мог вырваться из-за деревьев.

Дорогу через поле они обнаружили не сразу, а когда дошли до нее, отступать было поздно. Разведчики неслись, гнали своих подопечных. Задыхался светловолосый Снегирев, специалист по мостам и тоннелям, но прилежно перебирал ногами. Схватился за сердце Мухавец, с хрипом выдохнул, сморщился. Иванчин, пробегавший мимо, схватил его за шиворот, погнал к лесу. Запнулся и упал Хлебников, потерял шапку – ее подобрал Краев, замыкающий процессию, – но как-то поднялся, увернулся от двойного пенделя братьев Ваниных, побежал дальше, грузно переставляя ноги.

Предатель понимал, что бежать в этих обстоятельствах глупо. Расстреляют в спину. Да и немцы не станут разбираться, узрев перед собой вооруженных людей, положат до кучи. Поэтому все старались, спасали свои жизни.

Группа вбежала в лес, и в этот момент на другом конце поля показался грузовик. В кузове плечом к плечу сидели пехотинцы. Новости о побоище в Бурмихе, конечно же, уже дошли до самого верха, и на разгром партизан оккупанты сил не пожалели. Беглецы катились в овраг, который тянулся сразу за опушкой.

Шубин не знал, заметили ли их немцы. Он стал карабкаться обратно, схватился за извилистый корень, подтянулся.

Основания для беспокойства сохранялись. Грузовик медленно шел по полю, буксуя в снежной массе. Водитель давил на газ, чтобы пробиться через заносы. Солдаты сгрудились у правого борта, таращили глаза на опушку.

Сердце у лейтенанта заныло. Все было плохо. Фрицы наверняка заметят следы людей, перебежавших дорогу.

Машина остановилась как раз в том месте, где разведчики пересекли проезжую часть. Из кузова высадились несколько человек, стали осматривать следы, потом воззрились на дальнюю опушку. Был ли у них приказ гоняться за каждой группой партизан?

Появился офицер невысокого ранга в шинели, перчатках, какой-то мятой бесформенной фуражке. Он поразмышлял недолго, потом выкрикнул что-то в приказном порядке. Солдаты стали выбираться из кузова. Их было дюжины полторы.

В планы лейтенанта не входило устраивать очередное сражение. Он съехал обратно в овраг, обдирая живот.

– Все плохо, товарищ лейтенант? – убитым голосом спросил Краев.

Лицо командира было зеркалом событий.

– Я бы сказал, очень плохо, – буркнул Глеб, – даже хреново. Фрицы идут к опушке. А ну, пошли.

Арестанты пока не возмущались, терпели. Партизаны одели их по-зимнему, но чтобы ничто не сковывало движений. Перчатки, ушанки, валенки.

Шубин шел первым, протаптывал тропу. На дне оврага снег слежался, отвердел. Ноги погружались в него только по щиколотки. Но все равно приходилось ступать осторожно, чтобы не провалиться на всю глубину сугроба.

– Наверх, мужики. – Шубин подался к косогору, забрался на уступ.