Александр Тамоников - Комендантский год

- Ну привет, - сказал тот человек, что был напротив. - Как дела, куда направляемся? Полюбуйтесь, мужики, до чего обнаглели эти гады. Разгуливают как по аллеи, ничего не боятся, словно тут парк культуры и отдыха, а мы для них стало быть пустое место.

- Да в расход их, Гена! - проворчал его товарищ. - Нечего с ними валандаться, это же офицер полиции, да явно не местный – пришлый. Разбираться что ли будем?

- То-то и оно, что не местный.

На Вадима почти вплотную наехал паренёк с роскошным казачьем чубом, на затылке приплюснутая папаха, одет в брезентовый, плотно подогнанный комбинезон.

- Был бы он тут лишний и разговора не возникло бы. Я бы его сразу положил. Эй уважаемый, откуда будете? Как оказались в наших палестинках? Все такое, грязные вы какие-то, оборванные. Из какой задницы, позвольте спросить, вылезли? Обидел вас кто-то? В Локоть направляетесь, искать поддержки и защиты у собратьев по разуму?

- А вы кто такие? - хмуро пробормотал Вадим.

- Мы такие, какие надо, - отрезал парень. - Вот смотрю я на них, товарищи, не могу отделаться от мысли, что это наши пациенты и надо их кончать. С другой стороны любопытно ведь: какого хрена они тут оказались. Может знают, что интересное, товарищу Задорожному будет крайне любопытно это услышать. Так что выбора у нас нет - надо гнать овец на базу. Не хочется конечно, такой денёк был замечательный.

- Слушай, болтун, - начал Зорин. - Так мы ещё и хрюкаем.

- Ладно, сам напросился, - парень вскинул автомат, ударил прикладом в лоб - искры брызнули из глаз Вадима, он закачался, расставил ноги, чтобы не упасть, но всё же повалился на землю. Над ним выросл силуэт в дурацкой папахе.

- Хочешь знать кто мы такие, дерьмо фашистское? Так слушай… - голос парня звенел. - С тобой говорит Ермаков Геннадий Сергеевич, начальник разведки партизанского соединения товарища Задорожного! Запомни эту фамилию, сука! Именно этот человек прислонит тебя к стенке, выбьет из тебя твои предательские мозги, - партизан опять занес над головой приклад.

- Эй Гена, не дури! - осадил его товарищ. - Хочешь пристрелить - другое дело, а если на базу собрался доставить, то на себе тащить прикажешь?

- Твоя правда, товарищ Кобылин, - паренёк помялся для порядка, опустил приклад. - Повезло тебе сегодня. Эй, господин полицай, ты жив ещё? - партизан опустился на колени и принялся с силой хлестать Вадима по щекам. – Подъём, скотина! Вставать пора, на зарядку становись. Иващенко, Кобылин хватайте его, Сухов тебе баба, ты клювом не щелкай, а то сбежит.

Ржали партизаны оказавшиеся далеко не белыми пушистыми, мычала Алевтина, рот который был заткнут кляпом, земля уплывала из под ног Зорина, сознание брыкалось, его куда-то гнали, пинали по заднице, отвешивали тумаки.

Путь был неблизкий, ориентиры в голове Вадима не задержались. Партизаны волокли добычу в самую чащу, шли не по прямой, а каким-то загогулинами, дважды переправлялись через мелкие речушки, несколько раз делали привалы. Алевтину они милостиво избавили от кляпа, она надрывно кашляла. Рослый, седоватый партизан, по фамилии Кобылин хитро переглянулся с товарищами, затянулся самокруткой с вонючей махоркой и резко выдохнул струю дыма ей в лицо. Женщина очнулась, замотала головой, приступ работы сотряс худое тело. Потешался Сухов - жилистый мужик со шрамом на глазу, хихикал невзрачные неприметный Иващенко, Гена Ермаков – осанистый, молодцеватый парень поедал глазами Зорина, загадочно ухмылялся. Руки Вадима были связаны за спиной - это доставляло ему изрядное неудобство, особенно во время ходьбы, балансировать было нечем, ноги двигались как ходули, он постоянно падал, извивался, чтобы встать, просил перевязать перед собой, но получал в ответ только тычки.

Путь до базы растянулся на час, со всех сторон вздымалось глухая чаща, корни неприхотливой осины заплетались, цеплялись за сапоги, а между гущами растительности имелись почти незаметные тропки. Впереди возник глубокий овраг, раздвинулись заросли хвоща вьющегося по земле, он прикрывал ступени вырытые в склоне. Из под земли вырос человек в маскировочном облачении, на вид типичный леший.

- Всё нормально, Гена? - спросил он. - Кого это вытащите? Ух ты, бабой обзавелись! Славно прошёл разведывательный поиск, да Гена?

- Это не баба, а брак, - буркнул Ермаков. - К ней даже прикасаться противно.

Алевтина покорно брела со связанными руками, её не били, хотя и не особо упражнялись в галантности. Женщина пришла в себя иногда бросала на Вадима выразительные взгляды.