Александр Тамоников - Подземная война

– Надо будет – возьмем, – отрезал Алексей. – А пока каждый будет заниматься своей работой. Что удалось выяснить?

– Не помогают наши беседы с фигурантами, товарищ майор, – пожаловался Казанцев. – Может, беседы заменим допросами?

К тому шло. Контрразведке придали группу наружного наблюдения из оперчекистского подразделения. Год назад опять образовали НКГБ СССР, выведя чекистские отделы из подчинения НКВД. Зачем это понадобилось, сотрудникам не объяснили – просто «в связи с изменившейся обстановкой». Группа по настоянию полковника Лианозова перешла в подчинение 3-го отдела СМЕРШ и теперь состояла из нескольких человек в штатском – в основном молодых, вчерашних особистов, имеющих небольшой опыт полевой работы. За фигурантами следили круглосуточно, хотелось надеяться, что пока они слежку не засекли. Первые сутки ничего необычного не происходило. Интуиция подсказывала, что с некой персоной из списка что-то нечисто, и полковник Лианозов, выслушав доклад, в принципе согласился с выводами оперативников.

– Проще арестовать всю компанию, бросить в застенки и пытать день и ночь, – в качестве шутки предложил Лианозов. – Кто-нибудь да признается. Или все признаются. Но это не наш метод. Не в том задача, майор, – объяснил полковник, уловив удивленный взгляд подчиненного, – чтобы кого-то посадить и отчитаться. Нам такие деяния боком выйдут. Обстановка в городе ухудшается, есть предчувствие, что грядет нечто зловещее. Хрен с ними, с уголовниками, – пусть об этом у милиции голова болит. Нам нужен «крот», нужен этот клятый партизанский отряд, который от настоящего не отличишь. Работайте плотно, забудьте про отдых, успеем еще отдохнуть. И будьте осторожны, не зацепите какую-нибудь важную фигуру без должных оснований. Мнение, что с нас как с гуся вода, ошибочно. Может так попасть, что не обрадуемся. А ответственный за это дело, извини, ты. И с партийными вожаками осторожнее – они бывают на редкость злопамятными…

Основную работу оперативники старались проводить сами, отклоняя помощь третьих лиц. Молодую чекистскую поросль держали для несложных заданий.

На второй день стало происходить кое-что интересное. Коробейник вышел из дома мрачнее тучи, сел за руль служебной эмки (которую часто использовал в личных целях), поехал в порт. Его отследили до проходной и остались дежурить снаружи. Такая работа ребятам из НКГБ вполне подходила. У дома Коробейника остался Паша Чумаков – на всякий случай, понаблюдать. Чем-то не нравился ему этот субъект, особенно усы, напоминающие неизменный атрибут товарища Буденного. Смутные томления оказались не напрасными. Через четверть часа после отъезда кормильца из дома вышла женщина – этакая миловидная скромница в платочке – по приметам, супруга Коробейника Симчук Валентина Тимофеевна. В руке у нее была корзинка, отправилась она на колхозный рынок, который находился через пару кварталов. Не Привоз, конечно, но торговля уже шла бойко.

– Дернул меня черт за ней пойти, – сокрушенно вздыхал лейтенант. – Но баба ничего такая, приятно посмотреть, понятно, почему на нее Коробейник в подземелье запал. Приятно же воевать, когда каждую ночь и обогреют, и обласкают. Сначала в рядах ходила, по сторонам смотрела – то ли выискивала кого, то ли боялась, что кошелек свистнут. Картошки с полведра купила, какую-то зелень. Смотрю, в мясную будку заходит. Я было за ней, но зачем, думаю? Выйдет же обратно. В будке все равно ни мяса, ни людей. Стою, переминаюсь. Вдруг вижу, мужик вывешивает табличку «Закрыто» и обратно. Мне не по себе как-то стало, хотел ворваться с пистолетом – ведь явно к связному пришла. Но что-то остановило, сбоку обошел, шею вытянул. Смотрю, а они уже в подворотню удаляются – она и мужик этот, что лавкой заведует. Представительный, кстати, мужчина, один рукав пустой, пара медалей на пиджаке. Оглянулись напоследок, исчезли за углом. У меня дух захватило, товарищ майор. Так бежал…

– Смотри, добегаешься, – рассудительно изрек Осадчий. – Обгонишь когда-нибудь собственный инфаркт.

– Да леший с ним, с инфарктом. Но сердце и впрямь чуть не выскочило. Догнал я их, когда они повторно сворачивали. Чуть в спины им не уткнулся. Идут такие, спешат. А я в гражданке, обогнал их, двор пересек, оборачиваюсь. Смотрю, они в подъезд заходят. Чуть опять не проворонил. Там однорукий, очевидно, проживает – а что, удобно, работа рядом. Я давай пятиться. Хорошо, что кусты, и жильцы попрятались. Дверь в подъезд не закрывается, перекошена – я за ними. Слышу, они в квартиру на первом этаже заходят, да уж больно спешат. Прикинул, где эта квартира, обратно побежал, дом обогнул. Это сирая двухэтажка, заросли на задворках, сараи, бурьян. В общем, вычислил два окна с краю, к одному – тишина. К другому – мама дорогая… – Оперативник сделал круглые и мечтательные глаза. – Вскарабкался я на фундамент, вижу, шторы неплотно прикрыты, давай подглядывать. А там такое… – Чумаков сглотнул.