Александр Тамоников - Следы со свастикой

Тревога в душе затмила всё остальное, Влад вспоминал лица людей, сидящих у костра, по ним блуждали тени, они превращались в маски. Кто? Дельвинг мог ошибиться или что-то неправильно понять, но почему такое пакостное состояние и возникло оно не сейчас. Интуиция уже давно пыталась что-то донести. Он боялся ворочаться, делал вид что спит.

Если в группе предатель, то у него давно имелась возможность всех перебить, но он ею не воспользовался. Почему? Не хотел убивать? А как он в этом случае поможет Шломбергу? Вопросов множество и главный таков: что делать утром? Отказаться от планов, сидеть и разбираться кто предатель? Действовать несмотря ни на что, но не спускать глаз со своих людей? Это можно, но для начала следует выявить круг лиц, которым слово предатель точно не относится. Вопросы выстраивались в очередь, опасность находилась где-то рядом. Брагин успокаивался себя, мол ты предупреждён, большинство людей на твоей стороне, но это не помогало, начинался какой-то психоз. Впрочем он уснул и проспал даже несколько часов, но лучше бы майор этого не делал.

Утром он по-прежнему колебался, курил натощак, мрачно поглядывал на пробуждающийся народ. Начинало светать, люди поднимались. Богуславский проснулся раньше всех, он самостоятельно перевязывал руку, при этом удручённо качал головой, видимо рана насмотрелась неважно. Ефрейтор Зимин зевал во всё воронье горло, бродил по краю импровизированного лагеря. Внезапно что-то привлекло его внимание он приступил через кряхтящего Капустина, подошёл к Дельвингу, опустился на корточки и вдруг заявил:

- Товарищ майор, так он же помер!

Все бросились к Дельвингу: немец лежал на спине, связанный по рукам и ногам, глаза его были закрыты, а лицо такое бледное, каким оно не может быть у живого человека. Порция желчи подкатило горлу Брагина, он опустился на колени и затрясся от злости. Как этот тип мог помереть? Дельвинг действительно не подавал признаков жизни, пульс не прощупывался, нижняя челюсть слегка перекосилась, но в целом лицо было спокойное, вывернулась левая нога.

- Так никто же не подходил к нему, - растерянно пробормотал Филимонов.

- Эй, давайте его перевернём, осмотрим, - предложил Коломиец. - Чего бы он сдох?

Офицеры перевернули покойника, осмотрели его, потом опять уложили на спину.

- Отмучился немчура, - без всякой жалости проговорил Марецкий.

- Просто так? - осведомился Зацепин. – Решил помереть, да так и сделал, но ещё вчера вечером он страстно хотел жить.

- Вроде не видно следов насилия, - пробормотал Коломиец, внезапно замер, потом поднял побледневшее лицо. - Минуточку командир, ведь если кто-то и мог его прикончить, то только один из нас. Разве нет?

- Что за бред? Ты о чём, Егор? - не понял Филимонов.

- Я такого не говорил, - заявил Брагин.

– Эй, товарищи офицеры, я вас тоже не совсем понимаю, - проговорил Богуславский, - от постоянной боли в руке он не только стал зелёным, но и осунулся, даже похудел. - Что вам не нравится в этом покойнике? Лично меня всё устраивает. У нас в сорок третьем с механиком Лагутиным такая же беда приключилась: он в годах уже был, за пятьдесят, устал человек, утром не проснулся, такое же лицо перекошенное, ноги вывернутые, внезапный инфаркт, никого рядом не было, сердечный приступ проще говоря. Дал по сердцу как пуля - не вякнуть, не пикнуть, как говорится война. Военфельдшер осмотрел его, дескать точно сердечный приступ, переволновался человек, да и сердце было уже подержанное. А немцы тоже люди, у них те же болячки. Эй, вы слышите? - Богуславский насторожился, задрал голову.

Все уловили гул. Судя по нему летательный аппарат был небольшой и барражировал где-то неподалёку. Люди смотрели в небо, самолёт не появлялся.

- Там он, на севере, - Богуславский показал пальцем. - За деревьями не видно, кружит в районе реки, сюда не суётся. Странно, товарищ майор, что я не могу по звуку определить кто это такой. С малой авиацией знаком хорошо - ещё до войны летал, это не наши и не немцы, странный какой-то гул, хоть на сосну залезай, чтобы посмотреть.

Самолёт пролетал над рекой и убрался восвояси. Союзники дорогие, мать их за ногу! Отныне они знают, где находится Шломберг, разнюхали черти, теперь время шло на считанные часы.

Группа выдвинулась на позиции, Брагин шёл сзади, имея возможность наблюдать за всеми участниками операции. Рассвело несколько минут назад, люди рассредоточились вдоль тропы, протоптанной немцами. Из леса группа Шломберга не выбиралась и берегом не ушла. Никуда она теперь не уйдёт, если объявились американцы, янки не могли не заметить фашистов с воздуха. Можно представить как те прыгали и вопили от радости.