Андрей Воронин - Спецназовец. Власть закона

Ящик, который везла в Россию эта колоритная парочка, был заперт на большой висячий замок производства всемирно известной фирмы, изделия которой прославились своей высокой надежностью и непревзойденной устойчивостью к попыткам взлома. На проушине, в которую была продета дужка замка, болталась на просмоленной бечевке заметная издалека дипломатическая печать. Экипаж впервые видел, чтобы дипломатическую почту возили в таких объемах, да еще и в такой упаковке, но интересоваться содержимым ящика летчики не стали: им такое любопытство было не по чину. Впрочем, и без расспросов было ясно, что речь, вероятнее всего, идет о какой-то контрабанде. Бортинженер, заметивший просверленные в боковой стенке ящика отверстия, предположил, что «дипломатическая почта» представляет собой какое-то экзотическое животное. «Хорошо, если одно», — заметил по этому поводу командир экипажа. «И не ядовитое», — добавил второй пилот.

Когда транспортник набрал заданную высоту и занял отведенный диспетчером аэропорта Найроби воздушный коридор, один из сидевших на откидной лавке в просторном грузовом отсеке пассажиров вынул из кармана брюк сигареты и закурил. Второй, задрав ногу и поддернув брючину, снял укрепленную на лодыжке открытую матерчатую кобуру, из которой торчала изогнутая рукоятка револьвера. Переложив тупоносый «смит-вессон» в карман, молодой человек обернул пустую кобуру ремнем и затолкал в свою дорожную сумку.

В ящике, подтверждая высказанную бортинженером догадку, послышалась какая-то возня и глухие удары.

— На волю просится, — сказал тот из пассажиров, который курил. — Затек небось, размяться хочет.

— А то, — усмехнулся второй, роясь в сумке. — Поди, не президентский «люкс»!

— За что боролся, на то и напоролся, — афористично и вполне равнодушно объявил пассажир с сигаретой и выдул в сторону ящика длинную струю дыма. — По мне, так пускай бы стучался. Авось не сдохнет, а я потерплю, у меня нервы крепкие.

— У меня тоже, — сказал его напарник. — А как насчет экипажа?

Стук прекратился, и из ящика начали доноситься звуки, которые вряд ли могло издавать какое-либо животное, пусть даже самое экзотическое, за исключением разве что крупного попугая. «Эй, начальник! — коверкая слова и путая ударения, глухо, как из-под подушки, кричала воспитанная каким-то уркой птица. — Открывай, мне на парашу надо!»

— Да угомони ты, наконец, этого юмориста, — сказал курильщик.

— Так я же ищу, — продолжая рыться в сумке, огрызнулся напарник. — Куда ж оно… Ага, есть. Не ори, — обратился он к ящику, — сейчас откроем.

Курильщик затоптал на железном полу окурок, покосился на закрытую дверь пилотской кабины, порылся в карманах и, вынув связку ключей, выбрал из нее нужный. Половинки сломанной печати полетели под скамейку, бечевка лопнула с негромким треском, не выдержав мощного рывка, ключ дважды провернулся в замке, и тот повис на откинутой хромированной дужке. Второй пассажир уже стоял рядом с ящиком, держа в одной руке медицинскую склянку, а в другой — свернутый вчетверо носовой платок. Он занял позицию со стороны торцовой стенки и кивнул своему товарищу. Тот откинул крышку.

Внутри ящика обнаружился немолодой африканец в сандалиях на босу ногу, грязноватых светлых брюках и не первой свежести белой рубашке с длинным рукавом — надо полагать, один из тех самых нелегалов, проникновения которых на борт опасались члены экипажа.

— Ежкина кочерыжка, — щурясь от света и берясь руками за края ящика, сказал он на ломаном русском. — Вы что, уморить меня решили?

— Тебя как звать-то, болезный? — полунасмешливо поинтересовался курильщик, с брезгливым любопытством разглядывая его сверху вниз.

— Ганнибал, — демонстрируя недурное знание российской истории, ворчливо сообщил нелегальный мигрант, — Ибрагим Петрович.

— Арап Петра Великого, стало быть, — с понимающим видом кивнул курильщик.

— Хватит скалиться, а то в Москве кое-кто из тебя самого арапа сделает, — пригрозил безбилетный пассажир. — Лучше помоги выбраться, я себе в этой коробке все бока отлежал.

— Сейчас, — пообещал курильщик, — только галоши надену.

Похоже, смысл этого идиоматического выражения африканцу был хорошо известен. Внезапно разлившийся по отсеку резкий, туманящий сознание запах эфира подсказал остальное; безбилетник рванулся, но было поздно: стоявший у него за спиной «дипломат» ловким движением запечатал ему рот и нос пропитанным хлороформом платком. Курильщик схватил самозваного Ганнибала за руки, не давая сопротивляться; африканец несколько раз конвульсивно содрогнулся всем телом и затих.