Андрей Воронин - Спецназовец. Власть закона

— Миллион евро, — ничем не рискуя, поскольку рисковать было уже нечем, брякнул Якушев. — За одного из ваших пленников. Остальные меня не интересуют. Я прибыл сюда по просьбе семьи месье Саранцева, который значится в ваших списках как специалист по снабжению. Они готовы заплатить за его освобождение миллион, а я готов поделиться…

— Поделиться? — удивился майор.

— Простите, я оговорился. Я готов отдать его вам при условии, что вы сохраните мне жизнь.

Вспыхнувший было в глазах майора алчный огонек вдруг погас, подтвердив худшие предположения Юрия. Выяснить, что сталось с Саранцевым, было частью полученного задания, и он не мог вернуться к генералу Алексееву с голословным докладом, основанным на не слишком правдоподобных показаниях свидетелей, которые сами ничего не видели, а получили информацию из уст старого жулика Машки.

— Саранцев? — переспросил Бвамбе и, получив утвердительный ответ, тяжело вздохнул. — Саранцев нет. Совсем нет. Почему ты не спросить свои земляки, пока сидеть с ними в тюрьма?

— Я спросил, — признался Юрий. — А они в ответ рассказали глупую историю о каком-то крокодиле. Тогда я подумал, что вы по каким-то причинам держите его отдельно. Я прав?

— Ты ошибаться, — сказал Бвамбе. Судя по тону, он был сильно огорчен потерей целого миллиона евро, который мог бы получить, не ударив палец о палец. Взяв со стола фотоаппарат, он протянул его Юрию. — Смотреть сам. Хозяин этот камера — твоя Саранцев. Я найти ее в кабинет М’бутунга, когда тот бежать. Я не знать зачем, но этот наемник, Аль-Фахди, застрелить его, сфотографировать и принести камера М’бутунга. Я думать, М’бутунга дать ему такой приказ. Потом М’бутунга застрелить араб и рассказать твои земляки сказка про большой злой крокодил.

Юрий просматривал снимки, чувствуя затылком прикосновение пистолетного ствола. Ствол был не холодный, а теплый, как все в этих насквозь прожаренных никогда не остывающим солнцем местах, но на убойную силу пули это, к сожалению, никак не влияло. Снимки были как снимки — просто иллюстрации к путевому дневнику человека, впервые попавшего в Африку и восторженно фотографирующего все, что попадется на глаза. Один из кадров запечатлел аэропорт Лумбаши таким, каким тот был до обстрела с воздуха и танковой атаки. Далее следовало несколько панорамных снимков саванны, а затем — серия сделанных крупным планом фотографий человека, убитого выстрелом в затылок. Лицо этого человека было Юрию хорошо знакомо — его портрет он видел еще в Москве, получая инструкции от генерала Алексеева. Вероятность инсценировки была близка к нулю ввиду ее полной бессмысленности, так что о Саранцеве, видимо, и впрямь следовало забыть.

— Нет Саранцев, — отнимая у него камеру, подвел неутешительный итог майор Бвамбе, — нет миллион евро, нет твоя сохранить жизнь.

— А если за меня тоже заплатят? — спросил Юрий.

Иссиня-черная физиономия майора скривилась в пренебрежительной ухмылке.

— Кто платить за наемник? Кто отдать много деньги за жизнь человека, который сам ею не дорожить?

— Туше, — сказал Якушев, отдавая должное опыту собеседника и его способности к логическому мышлению.

Переговоры явно зашли в тупик, и, честно говоря, надеяться теперь оставалось только на желтые ботинки — вернее, на то, что их новый владелец до сих пор находится где-то здесь, в лагере. Да и эта надежда, если разобраться, представлялась достаточно зыбкой. Данилыч не пойдет на штурм без разведки; разведка требует времени, а как раз его-то, похоже, и не осталось. Кто же мог знать, что и. о. президента майору Бвамбе приспичит устраивать казнь ни свет ни заря? Не терпится ему, до утра подождать не мог…

— Может быть… — начал Юрий.

— Нет, — отрицательно качнув лоснящимся черепом, отрезал майор, — не может быть. Ты не иметь, что мне предложить. Ты не уметь хорошо лгать, не уметь торговаться. Ты — воин и умереть, как воин.

— Уж я постараюсь, можешь не сомневаться, — по-русски ответил Якушев.

После взрыва, заставившего Дашу вздрогнуть и насторожиться, в поселке начали стрелять. Где-то через минуту отдельные хлопки и короткие очереди слились в сплошной яростный перестук, а по истечении еще нескольких мучительно долгих секунд Даша поняла: что-то пошло не так и, если ей суждено увидеть обещанную мужем зеленую ракету, произойдет это только после того, как там, внизу, все кончится.

Юрка Якушев сто раз говорил ей, что в бою Роман Быков один стоит взвода, если не целой роты, и она не просто верила, а твердо знала, что так оно и есть — ну, по крайней мере, теоретически. Практика же неоднократно доказывала, что ее драгоценный супруг не изготовлен из легированной стали, как мог бы подумать человек, наслушавшийся восторженных речей Якушева, а зачат обыкновенным, естественным порядком и сделан, как все простые смертные, из плоти и крови. Плоть его была закалена и жестка, как волокна твердой древесины, но оставалась уязвимой для огня и металла. С учетом плотности стрельбы, доносившейся из-за гребня холма, шансы на то, что, сидя здесь, Даша чего-нибудь дождется, представлялись ничтожными. Какая уж там ракета!..