Андрей Воронин - Слепой. Лунное затмение

— Что-то фатализм и предначертанность событий во времени и в месте, о чем ты говорила в начале нашего заседания, уже не просматриваются, — отметил он. — Сейчас ты уже противоречишь, говоришь, что я сам что-то выберу… А как же…

— А вот так же! У тебя в судьбе в этом месте стоит выбор. Свобода воли. Затмение тебя породило, оно может тебя и убить, если ты оступишься.

— Как не оступиться?

Эмма отвернулась от него и загасила последнюю свечу. Теперь он видел облако ее волос только еле-еле, как привидение. Парень непроизвольно посторонился, открывая широкий путь свету, затем он и саму дверь открыл широко и приготовился выйти.

— Действуй по ощущению, почувствуй, где правда, — наставляла его из темноты Эмма, — а не по рассуждению разума, воспитанного социумом в его социальных интересах. Общество никогда не учитывает нужды личности, только свои. В целом оно существует, чтобы защитить человека, часто от него же самого, и не всегда это хорошо. Но через неделю будет твой бой, и там ты — сам за себя. У тебя есть неделя почувствовать свое сердце и научиться понимать его, то есть свои приоритеты.

— Неделя?

— Да, ровно неделя. Тебя ждет много удивительного. Ты сможешь реализовать одну заветную мечту, тебя ждет выбор дальнейшей дороги. Либо смерть. Уж извини.

Эмма сделала шаг наружу, Оборотень спешно посторонился.

— Что я должен сделать? Что правильно? — спросил он у ее спины.

— А что выберешь, то и правильно. Я не богиня, чтобы указывать, что ты должен.

Женщина резко остановилась и повернулась к нему лицом. Она смотрела на него снизу вверх, сильно запрокидывая голову, но парень чувствовал себя маленьким и беззащитным.

— Любого человека, Стас, могут только попросить. Никто никому ничего не должен. И никто никому против его воли не может приказать.

— Но, например, нам в отряде командир приказывает…

— Это ваш выбор — следовать приказам. Сознательный. Почувствуй разницу.

— Ну да… — все еще неуверенно закивал головой Оборотень, перебирая какие-то рассуждения в голове.

Эмма, насколько могла, потянулась до его плеча и ободряюще похлопала по руке, затем повернулась лицом к комнате, где их должна была ожидать Лена, и, как курица-квохтуха, вскинула руки:

— О боги! Неужели мы отсутствовали так уж долго!

Лена, успокоившись после разговора с братом, сварила себе кофе, вернулась с чашкой в комнату и достала колоду Таро. Сколько бы она ни тянула карту, какой бы жизненный фон ни загадывала для предсказания — от развития отношений с Оборотнем и покупки новых сапог до результатов их с братом махинации, — все пророчества уверяли ее в том, что ничего не определено, ничто не однозначно. Даже по стенке опустошенной чашки кофейная гуща слилась, как раскидистое дерево, как не уверенная в объекте поражения молния, как река, уже впадающая в море. Карты Таро отказались отвечать даже на вопрос о том, на чем Лене следует сконцентрироваться, каким путем пойти. Они объявили ей войну, они твердили разными образами только одно: у нее нет шансов что-то сознательно менять, ее несет какой-то чужой поток.

В конце концов девушка совсем разозлилась и в сердцах швырнула карты на стол. В этот момент открылась дверь кабинета — Лена даже вздрогнула от неожиданности. Вопреки ее ожиданиям, какое-то время никто не появлялся; похоже, ее кавалер и Эмма никак не могли оторваться друг от друга. «Ну что ж, — сказала Лена мысленно своему ухажеру, — не стремишься ты ко мне, ну и не получишь ничего!» Она быстренько свернулась калачиком в кресле и закрыла глаза, будто спит уже давно и крепко. «Даже возможности попробовать!» — добавила она и, удовлетворенная своей местью, внутренне улыбнулась.

— Возможно, на нее действует погода. Многие, как сурки в спячке, засыпают под дождевыми или снежными тучами, а они сегодня над нами ходят табунами, — предположил Оборотень.

— Или чинзано было слишком много… — с доброй улыбкой не согласилась с ним Эмма. — И что мы будем с ней делать? Будить? Жалко. Может, ты отнесешь ее наверх и положишь спать?

Оборотень глянул на часы и без лишних комментариев склонился над девушкой. Он аккуратно поднял ее и взглядом показал хозяйке, что идет наверх.

— Вторая дверь по коридору — большая гостевая, — собирая только грязную посуду со стола, в основном Ленину, сообщила Эмма и вдруг добавила: — Первая — маленькая одиночка.

— Я выбираю вторую дверь, — то ли сообщил ей через плечо, то ли спросил разрешения парень.