Андрей Воронин - Слепой. Лунное затмение

— Нет, дорогой мой, меня это не устраивает. Если ты мне ничего не должен, то я тебе тем более!

Оборотень замер, не решаясь войти. Но и отойти, чтобы не слышать, ну или, точнее, чтобы не подслушивать чужой разговор, он не мог. И это было даже не любопытство. Это было какое-то интуитивное, профессиональное чутье. За той дверью сейчас выползало наружу что-то тайное, скрытое, а он обязательно должен был знать все, иначе картина получалась неполная, зыбкая.

— Да с чего ты взял, что я должна была? А на каком таком основании я могла предположить, что ты меня любишь? Ты испарился, будто не бывало тебя!

Это не мог быть Столыпин. Он только что ушел, и нет повода Лене тут же выяснять с ним отношения. Тем более это не мог быть ее брат. Нет, не мог. Она говорила явно не про братскую любовь.

— Слушай, для меня все выглядело так, будто ты меня бросил… Конечно, конечно, я понимаю, что дело ты не бросил, но ты мог бросить меня у Маркова, то есть Столыпина! Потому что я тебе не нужна! Потому что у тебя дела пошли и мы уже не нужны!

Оборотень напрягся, боясь упустить хотя бы звук или даже вздох. Он ждал более веского подтверждения своей догадке, чем набор эмоциональных слов.

— Что значит «так хорошо, что ты уже все закончил»? Куда улетаешь? Ты говорил, что берешь меня с собой! Откуда я знаю, Дима, зачем ты звонишь? Три недели пропадал, сейчас вдруг взял и объявился… В твоих планах и идеях даже черт ногу сломит. Может, тебе что-то надо от меня, Петров? Точнее, от Столыпина! Я-то уже и надеяться перестала на то, что ты меня вообще еще помнишь! Выкладывай уж, какое шпионство для тебя совершить? А я подумаю. Но цену заломлю, будь уверен. Мне надоело быть для тебя дурной девочкой за сюси-пуси. Хочу нечто существенное, такое, что со мной останется, даже если ты снова испаришься, как утренний туман!

Оборотень краем глаза быстро глянул на коммутатор: на нем не горела ни одна лампочка. Значит, Лена говорит с мобильного телефона. Надо будет, пометил он у себя в голове, подсмотреть последний номер. Оставалось надеяться на то, что она его не сотрет на всякий случай. Нет, не должна, она же не предполагает, что кто-то сейчас следит и подслушивает. И в этот момент он услышал такое, отчего у него сами собой сжались кулаки.

— Нюх у тебя, Дима, всегда был острее, чем у собаки. Ты прав, у тебя на хвосте сидит человек по заданию Игоря… И почему я должна тебе это взять и рассказать?! Ты вспоминаешь о любви только тогда, когда вдруг становится нужно тебе что-то из утилитарного перечня… Конечно же, я знаю его. Да, конечно, могу описать. Нет, милый мой, слов, даже самых нежных, тем более по телефону, уже мало. Хорошо, слушай. И знай, что я не отступлю ни на полшага и торг неуместен. Либо да, либо нет!

Оборотень перестал дышать, почти просунувшись в довольно узкую щель между стеной и дверью.

— Мы летим с тобой. Я и Влад. Да, Дима, я и Влад. И ты покупаешь билеты нам обоим. Я буду жить с тобой. Влад — первое время с нами. Потом устроится… Потому такие жертвы, что я знаю, где он наступит тебе на хвост, а ты нет. Ты не сможешь упредить его шаги, потому что ты его в глаза не видел. Ты не готов. В моих руках, дорогой мой, твоя безопасность. И я знаю, что ты это понимаешь… Хорошо, умница. Вот когда я увижу билеты, тогда и расскажу.

Оборотень за дверью еле сдерживался от того, чтобы на ворваться и не влепить ей с размаху жирную оплеуху. Эта змея вела подлую игру. Она не была верна никому! Конечно, она не обязана, но это очень… Она омерзительна!

— Встретиться… Когда же нам встретиться?.. Тебе-то лучше пораньше, я понимаю. Но я не могу сегодня. К тому же не вижу резона, потому что ты — точно — сегодня еще не покажешь мне билеты. Ну и я сегодня немного занята. Чем? Тебя это интересует? Если ты мне гарантируешь, что забираешь, то я превращу сегодняшний вечер в миссию глубокого шпионажа в твоих, а точнее, наших интересах… Тебя это не должно волновать, но я обещаю, что принесу тебе всю подноготную того, кто сел тебе на хвост, сдам все явки и пароли, и ты сможешь красиво обыграть своего врага. Я тебе даже помогу.

Злоба куда-то ушла, Оборотню стало безразлично. Теперь он только спокойно ждал удобного момента, чтобы сделать правильный шаг и все-таки взять свое, взять свою победу.

— Я, в общем, Дима, не сомневалась в том, что мы с тобой два сапога пара, и в том, что наша судьба — быть вместе. По крайней мере, это разумно. Да, котик, я тебя тоже очень люблю. Хорошо, завтра в одиннадцать. Жду не дождусь. Чмоки-чмоки, Марсик, котик мой. До завтра!