Дэвид Моннери - Боснийский ад

— О’кей, — согласился он и отошел переговорить с Хаджичем.

Десять минут спустя Крис и Дама уже стояли у стены намеченного дома, за углом недалеко от подъезда, успешно преодолев заснеженное бетонное пространство. Наблюдая через прибор ночного видения, Дохерти увидел, как Крис что-то достал из кармана, но не мог разобрать что. Крис поднес эту штучку к губам, и в воздухе разнеслось кряканье дикой утки.

Двое охранников в вестибюле тоже услышали звук. Они посмотрели друг на друга, затем уставились в темноту. Один подошел к двери и открыл ее.

— Кря, кря, — продолжал Крис.

Охранник вернулся в подъезд за винтовкой,

затем что-то сказал своему компаньону и вышел в ночь. У подъезда он застыл, поджидая, пока звук подскажет ему направление, в котором искать добычу.

— Кря, кря.

Крис двинулся прочь от дома, стараясь убедить охранника, что потенциальный ужин удаляется.

Трюк сработал. Как только серб дошел до угла, оттуда протянулась рука и что-то сверкнуло в приборе ночного видения Дохерти. Человек всплеснул руками и тут же безжизненно повалился на снег.

— Кря, кря, кря, крря-а!

Второй охранник вышел из подъезда и остановился в нерешительности. У стены, неподвижный и невидимый для него, стоял Дама, держа палец на курке бесшумного МР5, готовый рискнуть скорее пойти на ранение этого человека, чем позволить ему уйти обратно в здание.

— Радик? — почти извиняющимся тоном произнесла фигура. — Да где же ты? — добавила она, шагнув в темноту с винтовкой наготове.

Дама, прижав приклад МР5 к плечу, ждал, пока человек приблизился на двадцать футов. Затем в голове сасовца прозвучал голос инструктора, он прицелился в центр головы серба и нажал на курок, придержав его и после выстрела. Голова охранника дернулась назад, ноги его, казалось, заскребли по снегу, и он неуклюже опустился на землю.

Дама быстро устремился вперед, убедился, что серб мертв, и дал сигнал Дохерти, что путь свободен. Затем они с Крисом вошли в подъезд и заняли позицию у лестницы. Сверху не доносилось ни звука. Те двое, что принесли еду, не собирались пока возвращаться.

Минуту спустя все уже были в подъезде.

— Кто пойдет наверх? — спросил Хаджича один из боснийцев.

— Все. Мы не знаем, сколько их наверху. Скорее всего трое, а может быть, и все десять. Но наши английские друзья могут остаться, — добавил он. — Они уже внесли свой вклад.

— Нам бы не хотелось пропустить кульминационный момент, — сказал Дохерти.

Вся десятка двинулась вверх, соблюдая полную тишину. На каждой лестничной площадке они останавливались на несколько секунд, прислушиваясь, не спускаются ли сверху люди. На восьмом этаже они подождали подольше, пока Людинович производил разведку. Тот вернулся через пять минут и сообщил, что, похоже, все помещения пусты, кроме одного, под номером 96, дверь в которое была закрыта. Внутри играет музыка и разговаривают люди, хотя он и не смог разобрать, о чем они говорят.

Усмешка Хаджича была видна даже в темноте.

Они одолели последний лестничный пролет и двинулись по коридору на звуки музыки. Дама разобрал, что это Принц поет «Маленький красный корвет». У одной из его сестер в Сазерленде был такой компакт-диск.

Хаджич и Беган, подобно копам из какого-нибудь американского телесериала, встали по обеим сторонам двери. «Найди любовь, которая с тобою до конца», — пел Принц. И тут Калтак врезал ногой по двери, и звуки хора потонули в треске дерева. Трое боснийцев ворвались в комнату.

Никто не стрелял. Когда Дохерти и остальные сасовцы вошли внутрь, трех испуганных сербов держали на мушке. В воздухе стоял густой запах марихуаны, и несколько окурков дымились в переполненной пепельнице, содержимое которой осыпалось на розовый ковер. Большое брезентовое полотно с прорезями для обзора и стрельбы закрывало окно.

Те двое, что принесли еду, оставались в пальто, а на снайпере в несколько слоев были надеты различные майки и свитера. На верхнем свитере читалась надпись «Алиса в Плену» и была изображена Алиса с чертами лица Льюиса Кэрролла, висящая в петле. На правой руке четырехугольной кириллицей было вытатуировано: «Только солидарность спасет сербов». Зрачки его глаз были неестественно расширены.

Один из боснийцев сорвал брезент, за которым открылись два разбитых окна. Затем Беган и Кал так, внезапно схватив снайпера за руки, заломили их ему за спину. Только туг в его безжизненных глазах что-то отразилось. Он засучил ногами, не давая схватить себя за них, но сопротивлялся лишь с минуту.