Андрей Воронин - Комбат. Восемь жизней

Он продержал молчаливую девочку у себя, напоил чаем с печеньем, сводил в туалет и высадил в Зеленограде. Она так ничего и не сказала на прощанье, осмотрелась и пошла вперед, словно хорошо знала, куда ей надо…

Петька проснулся не скоро и не сам… Его разбудил нехороший запах. Очень нехороший, пугающий. Он открыл глаза и захлебнулся ужасом. Рядом с ним, так близко, что можно дотянуться и потрогать руками, стоял черт. Не на ногах, а на четвереньках. Рогов во всклокоченных волосах видно не было, хвоста тоже. Но это точно был нечистый. Черт очень тяжело дышал, похрипывая и постанывая. От него невыносимо плохо пахло — и изо рта, и от страшного, истекающего и желтым, и зеленым, и красным лица. Глаза чудовища были красными, в ресницах застряли гнойные струпья. В огромных колтунах запутались клочья травы и грязи, такая же грязь покрывала лицо и тело. Опираясь одной ободранной и расцарапанной рукой о землю, другой этот голый черт указывал на свой рот. Кажется, он даже лил слезы. Петька онемел. Так страшно ему никогда не было. Он, вообще-то, был не из тех наивных ребятишек, что верят в настоящих Деда Мороза и Снегурочку, и, уж конечно, не верил в чертей и привидений. Мама не раз рассказывала ему, что волшебные герои бывают только в снах и в книжках. Даже в театре их изображают актеры, которых наряжают и гримируют. Но то, что стояло сейчас рядом с ним, было голым, грязным, страшным, вонючим. Оно загораживало путь и очень по-человечески вглядывалось в его глаза.

Мальчик попятился и уперся спиной в куст. Бежать было некуда. Черт передвинул колени, и жуткий запах усилился. Петя увидел, что по грязным красным ногам течет мутная жидкость, а лицо чудовища исказила страшная гримаса. Если бы не испуг, даже маленький Петька разглядел бы в ней страдание, настоящую муку. Но он видел лишь то, что зловонная жижа, организовавшись в выпуклый ручеек, направляется в его сторону. Мальчик задыхался от ужаса, а голос, спасительный голос, который мог бы позвать на помощь, не подчинялся. Он застрял где-то внутри, и горло издавало лишь хрип. Чудовище, дотянувшись одной рукой до Пети, схватило его за волосы, провело ладошкой по лицу, упершись в его плечи, попробовало встать на две ноги. Мальчик был близок к обмороку, когда раздался хруст веток и голоса взрослых.

— Отсюда могу не попасть!

— А ты шагни поближе и прицелься повнимательней! Стреляй, идиот!

И почти сразу — тихий хлопок. На Петю буквально выплеснулись куски кровавого мяса. Последнее, что он заметил: черт взмахнул руками, выгнулся, оказался устроен как девочка. А голос был папиным…

Комбат готовил ужин. Сергей с подружкой вернулись из тира и сразу уселись у компьютера — делать Танюшино домашнее задание. Новый учитель информатики, студент, Тане не нравился.

— Быстро объясняет, ничего не успеваю понять. Знайки наши с ним соревнуются — кто лучше программирует, а мы, простой народ, сидим и ушами хлопаем. Потом сами по учебнику разбираться должны…

— Не ной, простой народ, я вместо него тебе все объясню, — утешал девочку Сережа.

Вчера Борис Рублев был у Андрюхи в тире, а вернувшись, нашел на столе теплые котлеты и пюре на молоке. Конечно, Танечка постаралась, сын бы сам не справился с такими кулинарными хитростями. Мясо пропустить через мясорубку — это, пожалуй, он бы смог, и то под девичьим присмотром. А уж добавить в нужных пропорциях булку, яйцо, специи — этого Сережа пока не умел.

«Долг платежом красен», — рассуждал Комбат, мелко нарезая капусту для ленивых голубцов. У них с Танюшей было негласное соревнование по поварским навыкам. Сережка, выступающий в роли арбитра и подмастерья у обоих, дипломатично не отдавал пальмы первенства ни отцу, ни подружке. Сам Рублев с теплотой думал о том, что в жизни любого мужчины обязательно должна быть значимая, любимая женщина. Или девушка, или девочка… Идеально, когда их несколько — и мать, и жена, и дочь, и сестра. Но не всем выпадает такое счастье. В его взрослой жизни сейчас была лишь Танюша, подружка сына. Маленькая хозяюшка, чужая дочка, она была так же дорога, как если бы была его кровинкой. После истории с бандитами, взявшими его детей в заложники, только Танюшины недетские мудрость и такт помогли не поссориться с сыном. Именно эта девочка делала их мужскую берлогу домом, а не приютом.

Комбат поставил противень с мясной запеканкой в духовку, вынул из холодильника компот — пусть согреется немного. Заварил чай, выложил в вазочку покупное печенье. Не будь Танюши — он бы просто разорвал упаковку, но малышка принесла несколько мелких вазочек и плетеных корзиночек из родительских товаров. Рублев предложил ей деньги — она взяла и, в этом он не сомневался, отдала матери.