Андрей Воронин - Комбат. Горячие головы

— Дома будете привыкать, а здесь у нас работа! Давайте сначала.

Снежана заняла стартовую позицию.

При кажущейся простоте номер заставил ее изрядно попотеть. В буквальном смысле этого слова, так что дважды пришлось освежать грим. Режиссер всякий раз находил, к чему придраться. Женщине начало казаться, что она так и будет до конца своей жизни бегать и скакать с загадочным видом, но режиссер знал свое дело туго.

— Все, снято, — сообщил он.

— Как «все»? — удивилась Снежана. — Вы же постоянно делали мне замечания.

— Начало возьмем из четвертого дубля, середину из второго, концовку из шестого. Смонтируем, и никто ничего не заметит. Вы свободны, деточка, — снисходительно пояснил ей режиссер.

Их было трое, опустившихся, деградировавших типов, для которых в жизни остались две взаимосвязанные цели: добыть денег на выпивку и набраться до помутнения мозгов. Работа внушала им отвращение, да и никто не взял бы их на работу с такими испитыми рожами. Поэтому долгое время деньги на удовлетворение своей главной жизненной потребности они добывали собирая стеклотару. Хотя по внешнему виду они напоминали пятидесятилетних, старшему из них едва исполнилось сорок. Какое-никакое здоровье оставалось, и сообща они легко давали отпор таким же человекообразным существам, пытавшимся насшибать бутылок на их территории. Несколько раз, когда улов стеклотары оказывался до обидного скудным, а душа горела, будто сухое бревно, они нападали на одиноких прохожих. Эти преступления долгое время оставались без наказания.

Как ни удивительно, у всех троих имелось свое жилье. Правда, только один обитал в отдельной однокомнатной квартире, доставшейся ему после развода, остальные довольствовались комнатами в коммуналках. Эта отдельная квартира являлась сильнейшим раздражителем, заставлявшим троих дружков затевать постоянные споры. Как известно, чем ниже находятся люди на социальной лестнице, тем больше им хочется свободы, равенства и братства. Двое алканавтов постоянно капали на мозги третьему:

— Нехорошо, Сява, отрываться от коллектива. Чем тебе не нравится коммуналка? Тоже ведь крыша над головой. Кидай свои барские замашки.

Между строк подразумевалось, что на оставшиеся после размена деньги можно будет накупить море дешевой и забористой выпивки.

Но Сява отбрыкивался как мог, упирая главным образом на один существенный нюанс:

— Кто знает, какой у меня окажется сосед? Вдруг нарисуются проблемы?

— Какие проблемы, Сява, ты че? Мы же с тобой нормальные люди, не буйные вовсе. Пришел домой, забурился в свою конуру, никто тебе слова не скажет.

— А я не хочу конуру, я хочу нормальную человеческую квартиру.

Видимо, от аномального для пьющего человека нежелания обменять излишки жилплощади на дурманящее пойло у Сявы резко обострилась сообразительность. Однажды, когда дружки устроили очередной банкет рядом с автострадой, они услышали отчетливый хруст, а затем громкую речь, состоявшую на три четверти из матерных слов. Сява, любопытствуя, выглянул из кустов. Он увидел подозрительно накренившуюся легковушку, а рядом с ней мужчину, тыкавшего пальцем в кнопки мобильного телефона. Машина угодила в выбоину на асфальте. Сява посмотрел на мужика. Дорогой прикид, на указательном пальце левой руки перстень, и наверняка в лопатнике куча бабок. А сам мужик среднего роста и узкий в плечах. Ему настучать по голове, как два пальца об асфальт. Жаль, трасса оживленная, машины так и мелькают, можно залететь. Однако есть, есть дороги с менее интенсивным движением.

Итак, Сява придумал куда более удачный способ заработка, чем сбор стеклотары. Причем из подручных средств им требовался лишь пучок соломы. Похмелившись с утреца, дружки выходили на загородную трассу. Обычно уходило минут десять, чтобы отыскать подходящую выбоину, которую они маскировали пучком соломы. Дальше оставалось только ждать. Обычно в пределах часа. Если выбоину люди старались объехать, то солома не заставляла их насторожиться. Только когда машину изрядно встряхивало, водитель понимал свою ошибку. Но было поздно. Ему оставалось надеяться, что повреждение менее серьезно, чем это показалось в самом начале.

При этом большинство водителей останавливалось, некоторые зачем-то подходили к выбоине, словно думая обнаружить в ней разные детали, посыпавшиеся из легковушки. Они смотрели на яму, как на своего злейшего врага, и говорили при этом много разных слов. Если бы хоть десятая их часть обрела материальное воплощение, с людьми, укладывавшими асфальт, и их родственниками произошли бы удивительные метаморфозы. Во-первых, исчезли бы все дорожники, зато несколько увеличилась бы численность собак и крупного рогатого скота, особенно козлов. Кроме того, появились бы развратные девицы с навыками строительных рабочих. Во-вторых, над матерями дорожников постоянно совершались бы насильственные половые акты. В-третьих, остальные их родственники постоянно болели бы и мерли как мухи.