Владимир Удод - Статист

Роману, как и большинству присутствующих, речь Давида понравилась. Он отметил, что олигарх говорил с народом простым, понятным языком и ни разу не употребил слово «господа». Будучи далёким от политики и предпринимательских тонкостей, он не мог понимать, что всё это выступление — не более чем рекламный ход. Ведь сегодня вечером по телевизору это выступление увидит куда более широкая аудитория.

Услышав про льготные карточки, толпа сильно заволновалась и стала напирать, наивно полагая, что сам олигарх будет их раздавать — таким простым и доступным он показался. Телохранители тут же взяли в кольцо своего подопечного, отгородив его своими телами от возможных рисков. Но Давид был и тут на высоте. Взяв микрофон, он крикнул:

— Друзья мои! Не волнуйтесь! Раз я сказал, что все вы получите льготные карточки, значит, так оно и будет. На выходе уже стоят мои сотрудники и ждут вас.

Люди быстро сориентировались и потянулись к фабричным воротам. Это всё, что осталось от старого, некогда процветающего предприятия, если не считать высокого кирпичного забора. Да и то этим безмолвным свидетелям былых времён недолго осталось жить — до окончания строительства комплекса.

Губернатор, подойдя к Гриневскому, с уважением отметил:

— Умеешь ты, Давид Осипович, влюбить в себя толпу.

На что Гриневский довольно холодно отметил:

— Это не толпа. Это мои покупатели и твои избиратели, Андрей Андреевич. Я привык уважать своего кормильца. Это вам, политикам, позволено обещать электорату манну небесную и забывать о своих обещаниях до следующей избирательной компании. Нашему брату бизнесмену пустые обещания могут дорого стоить.

— Ты хочешь сказать, что твои слова о социальной направленности — не лапша? — несколько обиженно и с недоверием спросил губернатор.

— Нет, конечно.

— Прогоришь ведь.

— Наоборот. Это принесёт мне дополнительный доход. Пока не буду раскрывать всех карт. Скажу лишь, что весь залежалый и морально устаревший товар будет реализовываться в этих спецотделах. Даже коммунисты понимали выгоду отделов уценённых товаров в магазинах. Только слово «уцененный» звучит унизительно, а «социальный» — вполне прилично.

— Я всегда считал, что у тебя есть чему поучиться. Возьму этот тезис на заметку.

Андрей Андреевич посмотрел на часы, потом на толпящихся у ворот людей и предложил:

— Может, дадим команду — пусть наши водители сюда подъезжают, а то, чувствую, это надолго.

— Куда торопиться? — возразил Гриневский. — Хорошая погода, солнышко, свежий воздух, птички поют. Через пять минут здесь уже никого не останется. Пусть народ видит, что мы его уважаем. Не стоит раздражать людей дорогими лимузинами с мигалками. Как раз и аппетит нагуляем. Моя супруга с утра занимается подготовкой фуршета в «Красной Поляне». Обещаю: будет не только вкусно, но и интересно. Я пригласил самых востребованных артистов эстрады, а не каких-нибудь нафталиновых лабухов. Надеюсь, они не разочаруют моих уважаемых гостей.

— И кто же это, если не секрет?

— Это не секрет. Это сюрприз. Я внимательно изучил вкусы приглашённых лиц и абсолютно уверен, что сумею угодить каждому.

Далее пошло перечисление известных артистов, к которому подключились другие «отцы» города. Выждав минуту, Давид поднял руки и с улыбкой воскликнул:

— Господа! Господа! Наберитесь терпения. Всё равно не скажу. Иначе какой же это сюрприз? Пойдёмте лучше к машинам — выход свободен.

Действительно, кроме нескольких задержавшихся стариков, у ворот больше никого не осталось. Вся группа во главе с Гриневским и мэром направилась к припаркованным на старой фабричной стоянке автомобилям. Ведущий съёмку оператор принуждал всю городскую верхушку держаться перед камерой солидно, с достоинством, и соблюдать при этом правила этикета, чтобы не затмить главных действующих лиц.

Вдруг, когда Гриневский ступил в створ ворот, из-за спины оператора выскочил заросший, неопрятного вида мужчина и с криком «Сдохни, тварь!» открыл стрельбу. Но прежде чем прозвучал первый выстрел, Криницын, как на тренировке, сделал подсечку охраняемому объекту, бросил его на мэра, повалив на землю двух мужчин далеко не субтильной комплекции, будто манекены, и сам упал на них сверху. Пока в работу вступили другие телохранители, Роман успел получить две пули в спину. Бомжа скрутили в считанные мгновения. Он пытался вырваться, извивался, как уж, и всё время выкрикивал ругательства в адрес Гриневского, грозя тому всеми муками ада. Полицейские приняли у охранников преступника, для верности усмирив его ударом дубинки по голове, и уволокли в свою машину.