Владимир Удод - Статист

— Что сказать?

— Всё равно что, лишь бы я ушами не мог слышать.

— Совсем помешался твой отец со своим увлечением, — почти шёпотом с улыбкой сказал Криницын Жанне.

— А вот гадости про меня говорить я не просил! — сердито крикнул Петрович. — Можешь ещё потише сказать? Только увлечение моё не трогай.

— Петрович, брось ерундой заниматься, иди к нам чай пить, — прошептал Роман, подмигивая девушке.

Появившийся в дверном проёме хозяин сиял довольной улыбкой. В руках у него была небольшая пластиковая коробочка, размером не больше портсигара, и какие-то мелкие предметы, похожие на монетки.

— Чай — это хорошо, — весело произнёс он. — А вот ерундой мается хозяин этой штуки, который только и занимается тем, что выслеживает неверных жён за деньги рогоносцев.

Тут не выдержала Жанна.

— Папа, ну ему эта чепуха нужна для работы, — возмущённо воскликнула она, — а тебе на кой чужие проблемы?

— Что значит «на кой»? Он мне обещал хорошо заплатить за ремонт. Вещь импортная, дорогая. Специалистов по ремонту нет. Ради того чтобы починить прибор, мне пришлось купить микроскоп. Этому горе-детективу намяли бока два брата одной молодухи. Не знаю, как там у него рёбра, а аппарат во время потасовки пострадал изрядно.

— И в чём прикол этого аппарата? — задала вопрос дочка.

— А в том, что он может с помощью вот такой монетки слышать через стену. Совсем необязательно её крепить непосредственно в прослушиваемом помещении — достаточно наклеить на стену с противоположной стороны. А если прикрепить на оконное стекло снаружи, то слышимость идеальная. Можно даже услышать полёт комара по комнате. Я датчик прикрепил на стену в комнате Жанны, а сам находился в своей и прекрасно вас слышал. Ну как, впечатлило?

— Да, Петрович, вещь хорошая, — согласился Роман. — Но мне-то она зачем?

— А тебе её никто и не предлагает. Это я так сказал. В общем. Ты же ведь кого-то там охраняешь. Вот я и подумал… Впрочем, тонкостей твоей работы я не знаю, это мне и не надо. Да и отдавать прибор нужно законному владельцу как можно скорее, чтобы премиальные получить. Здесь, кажется, кто-то грозился меня чаем напоить? Не вижу моей любимой кружки!

Дни шли за днями. Сама по себе работа не сильно напрягала Криницына. Если бы у него была подмена, то лучшей работы он не мог себе и желать. Но постоянная зависимость от распорядка дня босса иногда сильно раздражала его. Только благодаря тренированной силе воли Роману удавалось скрывать от окружающих своё недовольство. А поводов было более чем достаточно: он редко бывал дома, давно не виделся с братом, с отцом, не имел возможности просто отдохнуть в кафе. В конце концов, ему нужна была женщина, и не только для бесед.

Однажды, столкнувшись в холле со своей бывшей женой, на вежливый вопрос той «Как дела?», хмуро пробурчал:

— Отвратительно.

— Что так? — удивилась Людмила. Она не привыкла видеть Романа в скверном расположении духа. — У тебя проблемы на работе или дома?

— А он у меня есть, дом? — горько заметил бывший супруг. — Даже не понимаю, зачем я машину купил, если практически езжу только на чужих.

— Ну-ка пойдём, дружок, кофе попьём, поговорим, — предложила Людмила.

Роман не стал сопротивляться и покорно последовал за женщиной в гостиную. Когда им подали дымящийся, с густой пеной напиток, он тихо сказал:

— Не обращай на меня внимания, Люси. Просто, наверное, я старею. Уютная обстановка, которая меня здесь окружает, вызывает естественную потребность в семье. Даже как-то поймал себя на мысли: детей хочется. Знаешь, так захотелось, что сердце защемило. А раньше не знал, где оно находится. Жалко, что у нас с тобой не было детей. Может быть, всё сложилось бы в жизни по-другому. А почему ты с Давидом не заведёшь ребёнка?

— Давай не будем трогать эту больную тему, — с горьким вздохом попросила Людмила. — Я пришла хотя бы немножко утешить тебя, а придётся утешать меня. Ни к чему это.

— И всё же? Мы ведь с тобой не чужие. Я хочу понять, почему богатые, здоровые, ни в чём не нуждающиеся люди не хотят иметь детей? Сколько им надо, чтобы остановиться? С собой ведь ничего не заберёшь на тот свет. Нужно подумать, кто тебя будет продолжать, когда ты уйдёшь.

— У Давида есть дети, и больше он их иметь не хочет.

— А почему они не живут с ним?

— Им и в Лондоне неплохо. И давай не будем о том, что нас не касается.

— Меня не касается — точно, а вот тебя, думаю, ещё как касается.

— Мне неприятен этот разговор, — Людмила поставила чашку на блюдце, вытерла уголком носового платка губы, как бы давая понять собеседнику, что встреча подошла к концу.