Михаил Ахманов - Наследник

Азер басовито расхохотался.

- Вот как повернул! Что мне с тобою делать? Деньги брать? Или инвестиций требовать в мой гусиный бизнес? Хотя с другой стороны… - Он замедлил шаг, прищурился, посмотрел назад и буркнул: - Вертушку оставишь? Очень бы нам пригодилась… Пилоны приварим, ракеты куплю, и будем мы с таким умельцем, как Максимыч, словно за каменной стеной.

- Договорились, - сказал Каргин и начал спускаться внутрь блокгауза.

Вылетели в три. Ночь была лунная, но над горами висели облака, и диск луны то прятался за ними, то возникал в разрывах бледным привидением, освещая утесы, деревья, осыпи и камни. Семьдесят километров для вертушки не расстояние, но Каргин успел оценить искусство пилота - тот вел машину низко над поверхностью земли, каким-то чудом огибая скалы, угадывая препятствия с той безошибочной точностью, какая дается лишь чутьем и опытом. Ми-17 в руках Гринько будто не летел, а крался, прижимаясь то к лесу, то к скалистому склону; растительность гасила звук моторов, и вряд ли силуэт машины маячил в звездных небесах. Темное на темном фоне, как летучая мышь, что плавно скользит в воздушных струях в поисках добычи…

Каргин сидел в десантном отсеке, где, вокруг ящиков с боеприпасами и взрывчаткой, сгрудились двадцать человек. Все в камуфляже и бронежилетах, неразличимые, как близнецы, только Азер и Флинт выделялись ростом и шириною плеч. Молчали, но это безмолвие не казалось тягостным; каждый был проинструктирован и знал, что делать, а потому мог ненадолго расслабиться или повспоминать, когда и с кем в последний раз сидел в такой кабине, и где теперь те люди, его друзья-товарищи - спят ли в цинковых гробах, пьют ли горькую или стоят на перекрестках с протянутой рукой. Если бы их поднять, думал Каргин, поднять убитых и пропавших, вернуть изувеченным руки и ноги да сбросить лет пятнадцать каждому - какое б вышло воинство! Еще командиров поставить бы честных, а над ними мудрых политиков - глядишь, сохранили бы страну! А то пока в чужой воевали, своя рассыпалась…

Мысли эти были горькими, и утешало лишь одно: живая частица воинства, той легендарной силы, о котором мечталось, была тут, рядом с ним. Крохотная часть, такая же малая, как и осколок великой страны, откуда они собирались вымести мусор. Эта уборка являлась делом сугубо личным, но разве государственные дела, великие и масштабные, не складываются из многих личных дел? Бесспорно, так! - решил Каргин и натянул на голову берет.

Вертолет развернулся и завис над крутым горным склоном. Тихо шелестела трава, колеблемая потоком воздуха, а выше, там, где кончался луг, рисовались в лунном свете скалы, кольцо изломанных вершин, что обступали лежавшую за ними котловину. Сейчас они находились с наружной стороны, и скальная стенка гасила рокот моторов.

- На месте, командир, - послышалось из пилотской кабины.

- Пошли снайперы, - тихо произнес Каргин, и тройка теней скользнула в траву. Хелая, Крымов и Солопченко… Он видел, как стрелки расходятся, быстро карабкаются вверх и исчезают среди камней на самой вершине. Длинные стволы винтовок раскачивались над ними словно боевые копья.

Его рация ожила, послышался гортанный голос Хелая:

- Первый на позиции.

- Второй на позиции, - почти сразу же подтвердил Крымов, а через несколько секунд отозвался Солопченко. Каргин поглядел на часы - было ровно три тридцать.

- Начинаем операцию. Группам с первой по пятую приготовиться! Пилот, подъем!

Ми-17 взревел, прыгнул в воздух наискосок и вверх, пропустив под брюхом скальные вершины, и тут же ринулся вниз, туда, где в сиянии прожекторных огней лежала за бетонным забором база. Сторожевые вышки торчали по углам и у ворот словно пятерка маяков, бросающих потоки света на плац, кровли казарм, дорогу и бывшее здание штаба; все это стремительно приближалось, надвигалось, вырастало в размерах, будто вертолет падал на вдруг ожившую фотографию, запечатленную в памяти Каргина.

Он поднес к губам рацию.

- Снайперы, огонь!

На вышках что-то произошло - мелькнули темные силуэты, затмив на миг глаза прожекторов, рухнули вниз или безвольными куклами свесились с перил; где-то еще летели к земле мертвые тела, кто-то еще пытался приподнять оружие, а помело уже спускалось в середине плаца.

- Неплохо сработано! - прохрипел Перфильев. - Недаром Толпыго говорил: один снайпер равен танковой роте!

- Приземляюсь, - донеслось из кабины пилота.

- Группы с первой по пятую - пошли!