Михаил Ахманов - Наследник

- Пойдем и напьемся? - спросил Перфильев.

- Нет. День уж больно суматошный, и я устал. Прогуляюсь с полчаса, и в номер.

- Ну, как знаешь… А я пойду! - Влад поднялся, провожая пристальным взглядом спину Бака Флетчера. Карманы журналиста были полны, из левого даже свешивалась пара купюр.

- Ты, Влад, его не очень, - предупредил Каргин. - Брехло ведь! Пустое брехло, и только!

- Не могу стерпеть, когда у человека задница вместо лица, должен врезать, - отозвался Перфильев. - Неудержимый душевный порыв, Алексей.

С этими словами он спрыгнул с подиума и устремился вслед за корреспондентом "Вашингтон пост". Пожав плечами, Каргин направился в холл, где три десятка гостей осаждали обменник, ускользнул от самых упорных, ринувшихся к нему с микрофонами, бормоча: "Ноу комментс, бойз энд герлз, ноу, и никаких гвоздей…" - и выскользнул на улицу.

"БМВ" у подъезда отеля уже не было, зато появился роскошный черный "ландкрузер". Полюбовавшись на него, Каргин направился по Рустам-авеню к площади Независимости, поглядел на фонтаны, дворцы, цветники и сборище из сотни фанатов и клакеров [28] Клакер - лицо, нанятое для выражения восторга перед некой выдающейся личностью. Фанат делает то же самое, но искренне и совершенно бесплатно. перед резиденцией Курбанова. Оттуда доносились выкрики, песни и слова молитв - народ, ликуя, изливал на туран-башу свою безмерную любовь.

Он повернул обратно, миновал Багдадскую улицу, где на углу стояло здание Первого президентского банка, затем Тегеранскую со Вторым президентским и департаментом финансов, Стамбульскую, где за прочными решетками и постами автоматчиков высилось министерство ВОПиОБ, прошел мимо отелей "Кизыл" и "Аул" и нескольких злачных местечек с экзотическими названиями - "Жайлау", "Копетдаг", "Демалыс", "Самал", пересек Бухарскую улицу, а за ней - Ташкентскую, занятую посольствами крупных и мелких держав, поглядел на вывески многочисленных баров, ресторанов-ханэ, бутиков и сувенирных лавок и, наконец, очутился на Самаркандской улице, около майдана Евразии и "Достыка". "Достык" оказался солидным заведением: пятнадцать зеркальных окошек по фасаду, в простенках - фрески наподобие персидских миниатюр, у входа - трое вышибал-швейцаров в чалмах и халатах, демонстративно подпоясанных черными поясами.

Стемнело, и над городом раскатился протяжный вопль муэдзинов. Яркие южные звезды стали загораться в небесах, с предгорий налетел прохладных живительный ветерок, где-то журчала вода в невидимом арыке, и доносился с проспекта тихий шелест шин. Девять вечера, детское время, подумал Каргин, а на площадях и улицах почти безлюдно… Зато в ресторанах и барах жизнь кипела и била ключом: виднелись за окнами нарядные женщины с солидными упитанными спутниками, скользили меж столов, вздымая подносы, официанты в бешметах и стройные полуголые официантки, шумные компании ели и пили, то и дело разражаясь хохотом, в темных углах тискали девиц, нюхали с бережно развернутых бумажек, или, сблизив головы, торговались, передвигая с одной стороны стола на другую пухлые конверты. Еще, прогулявшись вдоль фасада, Каргин разглядел отдельный кабинет, где с узкоглазым мужчиной, похожим на японца, пировали трое местных, а перед ними выплясывала танец живота светловолосая девушка, потом - обширный зал со стойкой бара; зал был интимно полуосвещен, и потому разглядеть, кто смешивает коктейли и разливает коньяк не представлялось возможным.

- Входы, ага! - сказал один из швейцаров, безошибочно распознав в Каргине русского. - Входы, вэсэлыс! Всо ест: плов, водка, травка, дэвушки! Ай, какие дэвушки! - Он закатил глаза.

- Денег нет, - ответил Каргин.

- Нэт? Зачэм тада в Армут приэхал? К нам бэз дэнег не ездат!

- Завтра приду. Товар привез, сдам его, получу деньги и приду.

- Давай, давай, ага! Будэш доволен! - Швейцар стукнул себя кулаком в грудь. - Будэш, клянусь аллахом! Вахид тебе плохого нэ пасавэтует!

Кивнув, Каргин не спеша отправился в гостиницу, проскользнул через двор, мимо дремавшего черного "ЗИМа", поднялся по лестнице на свой этаж, пожелал спокойной ночи Дмитрию, стоявшему на часах, вошел в номер, разделся и сел на кровать. Тяжело ему как-то сделалось, словно события этого дня, странствие в горы, схватка с бандитами, встречи со старым Ниязом и бравым полковником Азером, а больше всего - лицедейство на пресс-конференции - в общем, все это навалилось ему на душу, стиснуло тяжким грузом и хоть раздавить не смогло, но в зеленую тоску вогнало. Ласточке нужно позвонить, решил он, ласточке и родителям… Рука уже потянулась к трубке, но тут телефон очнулся сам и испустил пронзительную трель.