Александр Лысев - Т-34. Выход с боем

В один из редких дней затишья экипаж грелся под апрельским солнышком на броне своей уже видавшей виды и этой очередной «пантеры». Ульрих пошутил, что американцы, наверное, не наступают лишь потому, что им не подвезли вовремя солнцезащитные очки и крем от загара. Руди углем подрисовывал на броне двум кошачьим лапам стершиеся когти. Последняя партия краски оказалась чрезвычайно низкого качества. Впрочем, теперь у них не было краски вовсе. Штиглер хмыкнул – все это было символично и очень грустно.

Через пару дней, опять отступая, они встретили под взорванным виадуком автобана заросшего щетиной, смертельно уставшего саперного офицера в запыленном мундире. Разговорились. По рукам пошла гулять фляга с отвратительным по качеству шнапсом. Делая маленькие глотки, когда подходила его очередь, сапер рассказывал, как накануне, не имея средств подорвать дорожную развязку в двадцати километрах западнее, он от отчаяния приказал своим солдатам перевесить таблички с указателями. Ходили слухи, что наступление американской бронетанковой дивизии оказалось задержано таким образом почти на сутки – безнаказанно шпарившие последнее время прямо по автобанам янки просто укатили не в ту сторону. Штиглер улыбнулся краешком рта и посмотрел на сапера. По тому было непонятно, шутит он или говорит серьезно…

Впрочем, они могли сколько угодно иронизировать над противником. Все равно неоспоримым фактом оставались его успехи и превосходство над ними. Уже, пожалуй, во всем.

В самом конце апреля остатки танкового батальона по восстановленному ночью и чудом уцелевшему до утра мосту переправились на восточный берег Эльбы. Получили обрывочные известия, что Берлин сражается в полном окружении. Затем связь и централизованное управление были утрачены окончательно. Некоторое время они колесили просто наугад. Для немцев разворачивался последний акт драмы под названием «Вторая мировая война». Никто уже не знал толком общей обстановки. Перемешались разрозненные остатки боевых частей, тылы и огромные массы беженцев. Штиглеру доложили, что в баках его трех уцелевших «пантер» осталось горючего на пару десятков километров. Такая же ситуация была с топливом на двух грузовиках снабжения. Боекомплект был израсходован на три четверти. Это было все, что называлось танковым батальоном и передвигалось до настоящего времени организованной колонной под его командой. Заправщики отсутствовали. Дальнейших приказов не поступало. Гауптман разместил свою технику на лесной опушке у дороги.

Совершенно удивительной в этой обстановке оказалась их встреча с еще одной потрепанной танковой колонной, расположившейся с другой стороны этого же перелеска. Штиглер увидел знакомую фигуру, двигавшуюся в их сторону раскачивающейся кавалерийской походкой. Окликнул, не веря своим глазам:

– Paul!

– Kurt…

Перед Шитглером стоял его старый сослуживец риттмайстер Боймер. Они проговорили больше часа. По иронии судьбы, Боймер располагал также только тремя уцелевшими «пантерами». Теснимые русскими, они отступили сюда из района южнее Берлина. Ни топлива, ни снарядов у риттмайстера уже не было. Его танки встали. Обсудили общую обстановку. Отвинтив крышку от фляги и сделав большой глоток, Боймер, поморщившись, признался откровенно:

– Es ist das Ende [22].

И передал флягу Штиглеру. Тот подержал флягу в руке, поглядел на нее задумчиво, согласно кивнул и тоже выпил…

Они еще не знали, что оказались в расположении 12-й германской армии генерала Вальтера Венка. Той самой армии, что должна была, согласно отчаянным приказам из доживавшего свои последние дни бункера фюрера, пойти на прорыв и деблокировать окруженную столицу рейха. Не знали, что на данный момент, ко всеобщему удивлению, Венку, повернувшему на восток, удалось дойти до предместий Потсдама и соединиться с частью сил 9-й армии генерала Теодора Буссе. Дальше контрудар на Берлин забуксовал. Теперь немецкие заслоны удерживали натиск русских, а тыловые колонны отступали, уводя снова на запад сотни тысяч немецких беженцев. Не знали они также, что за их спинами Западный фронт практически открыт, а остатки всех германских сил сражаются против русских. Не знали и не могли знать, как по лесным и полевым дорогам всю эту массу людей и техники без разбора безжалостно перемалывали советские штурмовики и «катюши», давили гусеницами танки. Немецкие части в большинстве своем еще продолжали сражаться, вопреки всякой логике. Впрочем, логика у большинства сводилась к одному – не угодить в плен к русским, а прорваться и сдаться западным союзникам. Шансов у этого сопротивления не было. Скоро неминуемо должна была начаться агония…