Александр Лысев - Т-34. Выход с боем

– Цапа, снаряд!

На малой скорости Ветлугин приблизился к «двадцатьшестерке» и начал осторожно двигать ее перед собой. С двух сторон их прикрывали разбитые танки-мишени. Порывом ветра на несколько секунд отнесло в сторону дымовую завесу. Мгновенно по ним выстрелила зенитка. Снаряд угодил в соседний танковый остов. На броню «тридцатьчетверки» сверху посыпался град осколков. Терцев выпустил по германским зенитчикам в ответ пятый снаряд. К счастью, спасительный дымовой покров снова окутал их танк. Раздался скрежет впереди. Распахнув люк полностью, Ветлугин, смяв колючку, боком осторожно заваливал «двадцатьшестерку» в ров рядом с перемычкой, добавляя себе за счет нее место для переправы. Получилось – подбитый танк, плюхнувшись, лег на бок, потонув наполовину в заполнявшей ров взбаламученной воде. Включил заднюю скорость, сдал назад и, воткнув переднюю передачу, накрепко вцепившись руками в рычаги, нажал на газ. Громыхнув по искореженному металлу, «тридцатьчетверка» наехала одной стороной на опрокинутый танк. Заскользили по земляной перемычке гусеницы левого борта, норовя увести танк в занос и завалить его в ров. Сержант рвал рычаги, машина отчаянно ерзала на переправе. В какой-то момент корма стала уходить вправо и назад. Понимая, что терять им уже совершенно нечего, Ветлугин дал полный газ. С ревом прокрутившись вокруг своей оси почти наполовину, перемалывая землю и зарываясь в нее левым бортом, но при этом не переставая угрожающе крениться назад, машина сделала все-таки рывок к земляному отвалу на другой стороне рва. Пару секунд, зацепившись за отвал гусеницами, танк буксовал на одном месте. В этот момент у всех находившихся внутри, наверное, промелькнула перед глазами вся их жизнь. Затем, врывшись в каменистую глину, «тридцатьчетверка» выбралась на другую сторону.

– А-а-а-а! – не слыша себя за лязгом и ревом, раскрыв рот, орал Ветлугин, когда танк устойчиво и ровно снова встал на землю.

Впереди в пятидесяти метрах был кустарник, и сразу за ним начинался лес. Заметив сквозь рассеявшийся дым завесы движение на позиции одной из полигонных зениток, Терцев послал туда еще один, шестой по счету снаряд. Из осколочно-фугасных последний. Дав газ, Ветлугин бросил машину к кустарнику. Подминая его корпусом танка, достиг деревьев и, найдя просвет между ними, увел машину в лес.

Они сидели все втроем, прислонившись спинами к каткам. Машина стояла в глухой чащобе. От полигона их отделяло больше двадцати пяти километров. Несколько часов непрерывной езды лесными дорогами, заброшенными просеками и просто буреломами были позади. Здешние места подходили как нельзя лучше, чтобы укрыться от преследования. Впрочем, так и осталось загадкой, было ли оно организовано по горячим следам. Выяснять этот вопрос сейчас не было ни у кого из них ни малейшего желания…

Кругом стояла поистине первозданная тишина. Казалось, нет нигде никакой войны. Само это слово было противоестественно для всего, что окружало их в тот момент. А вся полугодовая эпопея с пленом вообще представлялась сейчас приключениями с другой планеты. И только строгий и пронзительный облик загнанного в кусты под кроны высоких деревьев танка возвращал в реальность.

По очереди сходили к весело журчавшему в низине ручейку. Помылись, постирали одежду. Шинели и ватник остались в том каменном чулане. Ничего страшного – стояло лето. Можно было обойтись и без них. Тем более что они давно у всех превратились в грязные и вонючие обтрепанные лохмотья. Развесив мокрую одежду на кустах, Терцев растянулся на траве. Широко раскинув руки, смотрел в высокое-превысокое небо. По нему бежали редкие облачка, все в причудливых завитушках. Капитан буквально физически ощущал, как отпускает его, освобождая каждую клеточку организма, напряжение месяцев, дней и ночей, а особенно прошедших последних нескольких часов. Было так хорошо, как последний раз, наверное, бывало в далеком детстве. Терцев даже не заметил, как заснул в мягкой, душистой траве…

Проснулся резко, рывком сел. Какое-то время непонимающе озирался по сторонам. Ему опять приснился тот же самый сон. Голова раскалывалась, как будто болванка попала в нее, а не в башню. Все еще не до конца проснувшись, капитан обхватил ладонями виски, словно желая удостовериться, что они на месте и не раскололись. Пришло медленное осознание того, что это был всего лишь сон – и грохот от удара болванки в башню, и летящие внутрь боевого отделения осколки брони, и разлетающаяся на куски голова…